— Я тебе, сука, слово давал, как мне жену кормить?! — Лёша с психу саданул коленом в спинку переднего сиденья пассажира, Митяй дернулся, младенец заорал на весь салон.
— Ты ребенка расстроил! — заверещал Митя, испугавшись орущего младенца.
— А ну заткнулись! — не выдержал Кирилл, грохнул своим тяжелым басом. — Ребёнка матери верни! Покормишь Машу дома! Тишина!
Парни притихли, вернули Вову к груди, он сразу успокоился. В полной тишине доехали до дома родителей.
Дом был большим срубом из бруса. Без отделки пока, но с хорошими окнами и с черепичной крышей серого цвета. Без забора, потому что это был самый крайний дом, вдалеке от деревни, совсем близко к лесу и речке, на которой ещё стоял лёд, но в очень жаркий по-летнему день, что редкость в начале весны, лёд быстро таял. За домом был старый сад, что указывало, дом построен не на пустыре, а на старом участке.
Двор с дровяником, свалкой строительных отходов. Добротная детская площадка, сразу видно, любящий отец времени не пожалел, своим ребятам сделал горку, под ней домик, рядом качели двух видов и песочницу, которая потерялась под горой песка. Снег почти сходил, оголяя проталины с проклюнувшейся травой и первыми цветами.
Младшие братья и сестры Маши вывалились встречать папу, но быстро веселые крики прекратили, увидев очень нехорошего на вид дядьку с тётей на руках и длинного страшилу с рюкзаком за плечами и пакетами, набитыми продуктами.
Лёша пролетел за Кириллом в дом. Небольшая прихожая, сразу гостиная, соединённая с кухней. Наверх убегала деревянная лестница с рельефными балясинами. Сразу видно, люди устали от городской жизни, на большой русской печке, не побеленной, так и оставленной в красном кирпиче, чугунки всех размеров, лоскутное одеяло на лежанке. На деревянной лавке у печи кот сидит серый пушистый. Заметив оборотней, вздыбился, зашипел и дал драпу в подполье.
— Где ванная? — спросил Лёша, опасаясь перепуганную худенькую женщину, которая узнала свою дочь.
— Машенька, — зарыдала она. — Господи! Это ж я тебя столько растила, столько мучилась с тобой, чтобы ты вот так ко мне пришла?!
Женщина резко замолчала, наткнувшись на невыносимый злобный взгляд ледяных салатовых глаз.
— Что мне ей сказать? — рычал Лёша, обращаясь к Кириллу.
— Угомонись, мать, — хмыкнул дядька Кирилл, что был на голову выше зятя, и открыл дверь в ванную комнату.
— Угомонись мать, — рыкнул Лёша на тёщу, и Кирилл загоготал в голос, забирая с Маши младенца.
В ванной ванны не было, зато была душевая кабинка, унитаз и большая скамья. На скамью Лёша положил жену, стал её раздевать. Заботливо, бережно. Он старался держать себя в руках, когда увидел на спине царапины от когтей. Сдержанности своей он обязан Маше, это она воспитывала в нём настоящий характер. И сейчас, понимая, что пришлось пережить бедной Маняше, он изо всех сил держался, чтобы не завыть.
Мыл её детским мылом, всё любимое тело, все складочки и рельефы. Лоно несчастное после родов чуть касался, ощущая, что больно, что неприятно и даже страшно.
Запах Маши после рождения сына стал не таким ярким, и только если приблизиться к ней, он становился ощутим.
Укутал девочку свою в полотенце, подержал некоторое время, прижимая к себе. Уложил на твердую скамейку и стал зализывать раны по всему телу. Отвлекся, когда в дверь постучали.
Женщина вылупила очумелые глаза на зятя, пихнула ему чистую одежду в руки. Лёша взял вещи и перед носом женщины захлопнул дверь.
— Вот я свою девочку для этого рожала! И за что мне такой зять! — тут же раздалось за дверью. — Кирилл, он нашу девочку съел, у него вся морда бандитская в крови!
— Угомонись мать, — раздался строгий голос отца семейства.
— Бедная моя Маняша, — шептал Лёша, одевая свою любимую жену в спортивный костюм матери, — как ты вообще выжила с такой мамашей?
Тёща, конечно, была с махровыми тараканами в голове, но хозяйка отменная и мать отличная. Пока Лёша купал Марию, она на кухне накупала Вову, запеленала его в простыню и устроила в большой корзине для него люльку, приставила нянек из старших детей, так что младенец голоса не подавал. И еще успела накрыть на стол, нарезать, нашинковать, заправить.
Митяй разложился с компьютером за широким столом, его почему-то злая женщина не гоняла, а наоборот, услужливо спрашивала, что он будет кушать. Это взбесило Лёшу окончательно, и он решил, что Митяя надо стрелять.
На первом этаже была маленькая комнатка с полутораспальной кроватью и письменным столом, больше ничего не влезло. Кирилл заправил свежее белье. На него уложили Машу.