«Сычков!» – догадался Костя об имени художника. Он уже видел однажды таких девушек. Но то был другой, похожий, вариант. Тогда, в музее, картина остановила Костю своим заражающим весельем деревенского праздника. А сейчас ему показались невероятными и ee снег, и смеющиеся лица девушек. Какой мог быть снег после такого огня, какое могло быть веселье после такого несчастья?..
Отвернувшись от картины, он поднял из мокрой грязи толстый том в кожаном переплете, с отпечатком чьей-то подошвы. Ньютон… Издание 1789 года. Другая книга оказалась на английском – «Звездный атлас» Джона Флемстида, 1729 год.
Отряхнув грязь, Костя осторожно положил книги в общую кучу.
Где только Мязин их добывал? Каждая из них уникум, редкость, а то и последний сохранившийся в мире экземпляр…
– Я ж тебе сказал – нельзя! А ты снова свое, пристаешь! – дошел до Кости рассерженный голос Мрыхина. – Не могу я тебе это своей властью позволить, неужто непонятно?
Возле Мрыхина стоял – Костя сразу узнал его – вчерашний старик грибовар, сокрушавшийся, что отринули бога и нет истинного закона жизни.
Терпеливо выждав, пока Мрыхин замолчит, грибовар заговорил что-то опять – просительным, шепеляво-гудливым голосом.
– Вот человек! – воскликнул Мрыхин, оглядываясь для поддержки на возившегося с книгами милиционера и Костю. – Пять раз уже объяснил, а ему хоть бы что! Мало ли вас, родичей, найдется, не могу ж я вот так запросто налево-направо имущество раздавать! Действуй законным путем, иди в горсовет или куда, проси там. Разрешат – тогда бери, пожалуйста, мне-то что!
– Дак растащут же, покуда выходишь! – уже не просительно, а с недовольством упорствовал старик. – Не знашь, чо ли, каки наши конторы, в них-от не торопятся… Вы ж тут день-ночь сторожевать не будете, уйдете – тем же часом и растащут! Народ-от ведь какой? Мне ж этого ничего не надоть, не прошу, – показал он на домашнюю утварь, книги, картины. – Порядок мы понимам. Мне ведь что? Всего только кирпичу… Ты ж мою квартиру видал? Печку видал? Ну? Худая, прогорелая вся, не варит, не греет, нову надо класть… Хозяин говорит – промысли-де кирпичу, переложим печку. А где кирпич, где его купишь? Да и труха, а не кирпич, такой-то он ныне… А тут кирпич старинный, прочный, его на сто лет хватит… Ну? Товарищ начальник!
– Точка, все! В шестой раз повторять не буду! – сказал Мрыхин, отворачиваясь от грибовара.
Старик насупленно замолчал, неохотно и медленно отошел в сторонку и остановился, видимо, в надежде, что Мрыхин разжалобится и передумает.
– Чего он хочет? – спросил Костя у Мрыхина.
Мрыхин усмехнулся.
– Да печку просит ему отдать, эту вот, с пожарища… На кирпич. Ну и люди, ума у них, что ль, нету? Привязался – отогнать не могу.
– Его как зовут – Илья Николаич?
– Вроде так. Из Мязиных он. Неподалеку тут живет, в подвале. Печка там, верно, у них завалилась, ремонт нужен. Так ведь порядок есть порядок…
«Удивительно! – подумал про себя Костя. – Что это? Как это назвать? Погиб родной ему по крови человек, сгорел дом, который он сам же строил с отцом Афанасия Мязина, а его заботят только какие-то кирпичи на ремонт печки!»
Мязин, похоже, понял, что от Мрыхина ему ничего не дождаться, и двинулся со двора, неуклюже, тяжело загребая стоптанными кирзовыми сапогами.
– Илья Николаич! – окликнул Костя грибовара, догоняя его уже на улице. – Надо бы у вас одну вещицу узнать, для дела. Вы ведь Мязин, Илья Николаич?
– Ну? – Грибовар помаргивал красными, без ресниц веками и то ли не признавал Костю, то ли ради какой-то выжидательности не торопился признать.
– Этот пожар столько хлопот натворил… Имущество вот теперь беспризорное, родственников Афанасия Трифоныча надо отыскивать. Главные-то известны, а вот Яков Ибрагимович еще есть, Мухаметжанов. Где-то, говорят, он в городе, а вот где – не подскажете?
Желтоватое, в синих точках, иссеченное мелкими морщинами лицо старика ничем не отозвалось на фамилию Мухаметжанова. Но веки на секунду перестали двигаться, побыли в неподвижности.
– А вы, извиняюсь, кто будете, какая ваша служба?
– Да вот такая, что приходится мне в таких делах помогать… Мухаметжанов ведь ваш племянник, вы ему дядей доводитесь, я не ошибаюсь?
«Знает – нет?» Внутри Кости точно натянулась тугая струна.
– Мухмежанов Яшка… – пошевелил Мязин клокастыми, совсем еще черными бровями. Казалось, он с усилием вспоминает. – Кака он нам родня? Ибрагимки, прохвоста, выродок… Мухмежанова Ибрагимки… К нашему делу подбирался! В руки его, дело-то, смекал заграбастать… Да вовремя его господь, сатану нечисту, прибрал!