— Красивая песня, — сказал Митя, — тебе нравится?
— Слишком красивая, — ответила она, — в ней мало правды, а жизнь проще…
Она хотела добавить что-то, но Митя перебил ее:
— Зря ты так: проще не проще, есть два человека — и это все! А если их нет, то тоска смертная и горе воет.
— Ты в своем горе утонул, Митя, а есть и другие женщины на свете, те, которые не продают.
— Это кто, ты, что ли, другая? — спросил Митя.
— Для чего ты меня позвал? — возмутилась она. — Препираться или поговорить? А то взял бы да и исчез, так же, как и появился.
— Исчезну скоро. Совсем немного осталось. Душа уже не живет, а скитается где-то, а я за ней не услежу никак. Чует мое сердце, что для Седого я помехой стал, и он на старости лет меня в жертву принесет. И с цыганами я расстался. И пристанища у меня нет. Куда идти, а?
— Не знаю, — ответила она, — я тебе не советчик. Пойдем отсюда.
Ночь они провели в загородной гостинице, а наутро, когда Алина открыла глаза, Мити уже не было. Она быстро оделась и пошла на станцию. И всю дорогу, пока электричка мчалась к Москве, Алина проплакала. Она знала, что никогда больше не увидит этого человека.
Вечером в баре было шумно. Алина пошла туда, потому что оставаться одной дома ей было просто невыносимо. Заказав себе бокал шампанского, она взяла его и направилась к столику, ища свободное место. Все было занято. За одним из столов балагурили подвыпившие мужики, перед ними стояло несколько пустых бутылок водки. Из магнитофона с оглушительным ревом доносилась музыка, и голос с хрипотцой пел: «Холода, пора такая, что ни ночь, мороз да ветер…»
— Смотри-ка, девка какая! — приподнялся один из мужиков, хватая ее за рукав.
Она отстранилась.
— Чего б тебе не посидеть с нами, а? — предложил мужик. — Выпьем вместе.
— Да пошел ты! — резко сказала Алина. — Не до тебя.
Мужик захохотал.
— Резвая, курва!
— Так это же… — сказал его сосед. — Ты что, блин, не знаешь, она с кожаным пацаном, Валеркой, здесь бывала. С тем, которого угрохали.
— Да ну?!
— Она, она самая. Может, она его и подставила? А ну-ка, милая, поговори с нами.
Мужик схватил ее и силой посадил рядом с собой.
— Что там произошло? А то все слухи да домыслы. Никто толком ничего не знает.
— Менты его в темноте угрохали. Случайно попали, — сказала Алина. — Я-то здесь при чем?
— Прямо-таки и ни при чем? А ведь при этом деле еще один был. Как его?
— Митя был, — сказала Алин… — Что с того?
— Как это, курва, что с того? Ведь этот Митя с цыганами водится. Из-за них и здесь заваруха вышла.
— Откуда мне знать все это? — ответила Алина.
— А может, ты, милая, и ментам его сдала?
— Что вы, с ума посходили, что ли? Каким ментам? Кого сдала? Пойду я.
— Нет, милая, идти тебе некуда. Здесь надо говорить, а не уходить. Рассказывай. Это про какого же Митю ты балакала? Про друга Седого?
— Про него.
— И где он сейчас?
— Откуда мне знать? С той поры, как заваруха была в моей квартире, не видела я его больше.
— Врет она, кореша, — сказал вертлявый мужик, — по глазам вижу, что врет. Дайте мне ее на пару минут, и она все расскажет.
— Бери, нам-то что, — ответили ему.
Вертлявый крепко взял Алину за руку, поднял ее с места и повел к выходу из бара. Музыка зазвучала громче. Внезапно погас свет. А когда он снова зажегся, то вертлявого уже не было, а на полу лежала Алина с ножом в груди…
Леха петлял, словно заяц, запутывая следы. Он давно уже почувствовал цыганскую слежку и понял, что на «хазу» ему идти нельзя: можно подставить Седого. И Леха вертелся по городу, на ходу обдумывая, что предпринять. Встретив по дороге знакомого блатного, он шепнул ему, чтобы тот позвонил Седому и предупредил его. Опасность нарастала с каждой минутой. Цыгане давно бы угрохали Леху, но тот был пешкой в большой игре, и не он был им нужен, да и что добьешься, убрав исполнителя? Нужен был «товар» и Седой. И потому они терпеливо шли за Лехой.
А Леха лихорадочно размышлял: «Попался я наконец! Все, больше не жить. Не отпустят меня «ромашки». И того, что случилось на вокзале, не простят. Как же это случилось? Недосмотрел, болван!» — ругал Леха себя вполголоса.
Но смерти еще рано было приходить за Лехой. И, как загнанное животное, Леха искал решение.
«К Седому я их, конечно, не поведу. Это ясно. Но к Костолому можно и сходить. Ведь там мы с ним в случае чего отобьемся».