— Это которого ты пришил? — спросил Витька.
Митя кивнул.
— Это все потом случилось — с женщиной…
— Где баба — там смерть! — снова вмешался Витька.
— Это уж чересчур, — сказал Митя. — Какая баба? Если женщина, то не смерть, а жизнь долгая выходит, ну а если баба, тогда ты прав. Только чаще бабы попадаются, а женщина настоящая редко встречается. Это дар Божий!
Теперь уже и Витька кивнул в знак согласия.
— Какой на ком крест! — как бы продолжил его мысль Витька. — Бог, он разбирается во всем. Мы его не видим, а он нас, жалких букашек, насквозь просматривает, и ничего от него не скроешь.
— Веруешь, что ли? — спросил Митя.
— Как тебе сказать? — задумчиво начал Витька. — В церковь не хожу, а в душе Бога имею. Никому зла не причинил. Хоть и судьба у меня не простая, нет на мне греха тяжкого.
— А эти-то фраера? — спросил Митя про ушедших цыган.
— Люди они, — ответил Витька, — а люди — греховны и слабы. Ты рассказывай, рассказывай…
— В общем, приглянулся мне один человек. Не то чтобы понимала она меня, но на фоне тех, которые раньше были, выглядела вполне прилично. Без претензий и без лишнего гонора. Заботилась обо мне, и, казалось, это именно то, что мне необходимо. Верил я ей поначалу. А потом увидел, что она лжет. Сначала по мелочам, потом — все больше и больше. Запало мне это в сердце. А как только познакомилась она с моим так называемым другом, я вообще стал замечать, что переменилась она сильно. Я — какой человек? Лжи не люблю. Если бы сказала мне, что не нужен ей больше, я бы понял и простил. А то все втихомолку. Ну и поймал я их вместе. Затмение на меня нашло — порешил я их обоих. И в бега ударился.
— Это жизнь, — сказал Витька, — что здесь особенного? У меня хуже было.
— Да что ты? — удивился Митя. — Куда уж хуже?
— Я лет пятнадцать с одной прожил, считал, что она — моя половина, а она все это время с другим путалась, и я ничего не знал. А потом сделала так, что лишился я своей квартиры, в которую ее же и привел. Вот так и оказался на улице, и никакой возможности вернуть все обратно нет. Пьян я был и какую-то бумажку подписал. Душа у меня все время болела, и уж пил я тогда… А она этим воспользовалась. И не смог я прибить эту шалаву, рука у меня не поднялась, живая ведь…
— Выходит, мы с тобой похожи, из-за бабы страдаем?
— Люди — потому и похожи, а на самом деле разные мы, конечно!
В комнату вошла цыганка с подносом, на котором стояли чашки с дымящимся чаем, и мужчины оборвали разговор.
— Бамбай приехал, — сказала цыганка, и Витька кивнул.
— Кто это? — спросил Митя.
— Тебе зачем? Увидишь.
Вошел высокий сильный мужчина, одетый в спортивный костюм. Он сразу же присел к столу и, не обращая внимания на Митю, спросил:
— Где все, Витька?
— Дело у них, — ответил тот, — скоро должны вернуться.
— Что это за личность? — спросил Бамбай, указывая на Митю.
— Кореш мой, жить ему негде — за ним охотятся, — ответил Витька.
— «В законе», что ли? — снова спросил Бамбай.
Витька промолчал.
— Ты, дядя, поздоровался бы, что ли?! — не выдержал Митя.
Бамбай бросил на него недовольный взгляд, но кивнул.
— Каким ветром тебя сюда занесло? — поинтересовался Бамбай.
— Ветер у всех один — судьба! — ответил Митя.
И снова Бамбай кинул на него недовольный взгляд — вот, мол, умник какой нашелся, и снова ничего не сказал.
— Не цепляйся к нему, Бамбай, — примирительно проговорил Витька, — что он тебе сделал?
— Чужих таскаешь, а кого — сам толком не знаешь, — пробурчал Бамбай.
— А по нему не видно, что ли?
— Ты чего на него тачку гонишь? — вдруг хрипло выкрикнул Митя. — Не нравлюсь тебе, могу уйти.
— Не ершись, — ответил Бамбай, — посмотрим, что ты за человек такой.
— В дела его не путай, — сказал Витька.
— А что он зря здесь ошиваться будет?
— Пусть переждет немного.
— Пойду я, — сказал Митя, — чего мне здесь делать?
— Ну, куда ты пойдешь? — вразумлял его Витька. — Идти тебе некуда — это факт, сцапают тебя. И не слушай ты его! Поживешь здесь, а там разберемся.
— Ладно, не серчай, — неожиданно сказал Бамбай, — сам не знаю, что со мной сегодня. Двоих цыган менты замели, ни за что взяли, вот я и разозлился. Выручать надо.