Вместо барона в таборе внезапно появился Савва, и это было настолько неожиданно и страшно, что все онемели. Ведь ему запретили приходить сюда, барону даже пришлось уехать, чтобы утрясти его дело в другом таборе. И вот — Савва был здесь!
Он шел и улыбался так, будто ничего не случилось и не было за его спиной стольких событий. Цыгане расступались перед ним, не зная, как им поступить. Молодежь любила Савву и поддерживала его, а старики, ну что они могли сделать — барона-то ведь не было?!
— Что поникли, ромалэ? — спросил Савва, остановившись возле толпы цыган. — Или забота какая у вас? — И он обнажил в улыбке длинный ряд белых зубов.
— Здоров, морэ! — откликнулся Тари.
— Слава Дэвле, все в порядке.
— Разве не было криса? — спросил Тари. — Там, откуда ты приехал?
— Ишь ты, — ожесточенно проговорил Савва, — все вы ждете, чтобы меня осудили.
— Не так это, не хотим мы тебе зла, но закон над нами…
— Закон! — снова усмехнулся Савва. — Не может закон отторгать своих, не может… Кто тогда среди цыган останется? Вася, что ли?
— Нет больше Васи, — ответил ему Тари, — убили его. Чужак убил.
Воцарилось молчание.
— Он — мертв? — спросил Савва.
— Кто? — не понял Тари.
— Чужак этот.
— Ищут его.
— Что-то вы стали уставать и долго не можете решить своих проблем.
— Много всего было в таборе за время твоего отсутствия, — сказал Тари.
Савва помолчал немного, словно давая возможность Тари высказаться до конца, но больше ничего не услышал, и тогда он громко, так, что слышали все, сказал:
— Если уж вы не можете за себя постоять, этих чужих приволоку я…
И, даже не оглянувшись, Савва двинулся в сторону леса. Цыгане долго еще не решались заговорить. А когда Савва скрылся за деревьями, Тари крикнул:
— Что же вы, ромалэ, что же вы одного его отпустили, ведь у чужака пистолет?!
— Не знаешь ты Савву, — ответила за всех пхури, — если он что-то задумал, обязательно исполнит, и пистолет его не остановит. И не ходите за ним, сам справится. Если бы в таборе все такими, как Савва, были, не было бы у нас никаких происшествий. Расходитесь по палаткам и ничего не предпринимайте. Знаю я: Савва утром придет. Верно говорю, ничто его не остановит…
Савва явился на рассвете. Он еле-еле двигался, неся на плечах человека. Это был Митя. Цыгане, которые всю ночь не смыкали глаз в ожидании, словно окаменели.
— Живой он? — кинулся Тари к Савве.
— Жив. Хотел его второй гаджё ухлопать, да не успел, я вовремя появился. Схватились они промеж собой, ничего вокруг не видели, и тот, второй, уже пистолет достал… Ну, в этот момент я и порешил его. Он даже охнуть не успел.
— А с этим что будем делать? — спросил Тари.
— Разве он убил кого-то из наших? — вопросом на вопрос ответил ему Савва.
— Нет, морэ, наша кровь к его рукам не прилипла. А то, что между ними было, нас не касается.
— Это верно, — сказал Савва. — Пусть приходит в себя, а вы уж решайте, как с ним поступить. А я ухожу. Скоро барон появится — он будет очень недоволен тем, что я в таборе побывал.
— Оставайся, Савва, — наперебой закричали цыгане.
— Нет, ромалэ, пока крис не разрешит вернуться, я не могу здесь оставаться. Закон выше меня.
И с этими словами Савва ушел, а цыгане еще долго смотрели ему вслед.
В полдень появился барон и сразу же собрал стариков. Видно, дело было настолько неотложным, что он даже не посчитал нужным поговорить с пхури — узнать о том, что произошло за время его отсутствия. Ведь если не вышел к нему навстречу тот, кого барон оставлял за себя, значит, дела в таборе были неважными. Так или иначе, но старики молчали и ждали слова барона. Пауза была недолгой.
— Что ж, ромалэ, — сказал барон, — опять Дэвла прогневался на нас. И надо задуматься над этим. Мир сложен, и не всегда знаешь, как поступить. К тому же и Бэнг пошаливает, никак не может с волей Бога смириться. Погиб Михай, и Вася погиб, а все потому, что расслабились вы и стали доверяться чужому. А надо было сразу же его распознать и не подпускать к себе.
Старики зароптали.
— Гнида в таборе завелась, выдала чужаку, что мы беглеца скрываем, за ловэ выдала. Разве когда-нибудь такое могло быть?
— Михай слишком старым был, чтобы ему можно было доверить табор!
— Ружа с чужаком связалась.
— От нечистой родила!
— Кто знает, к чему все это?
Старики еще долго обсуждали бы наболевшее, но барон поднял руку и голоса смолкли.