«Должно быть, погиб каким-нибудь путем», — подумал Кестон.
Теперь он мог держать хищников на расстоянии, но не больше. Уйти от них он не мог, но и они были слишком опытны, чтобы лезть на револьвер средь бела дня. Кестон все-таки попытался выпустить один заряд, но в тот самый миг, как он спустил курок, его мишень уже исчезла за деревом. Остальные оставались простыми зрителями, даже не вздрогнув от выстрела. Было ясно, как день, что они узнали в Кестоне виновника своих бед, и теперь решили взять его измором, либо атаковать в темноте с наименьшим для себя риском.
К счастью, Кестон был защищен от солнца осенявшей развалину высокой пальмой; вдобавок у него имелась фляжка с водой и немного пищи. Однако к вечеру он уже жестоко страдал от жажды.
В то же время ему казалось непонятным, почему Джафир Хан до сих пор не явился на выручку. Ведь должна же была лошадь достигнуть лагеря, если только не пала от изнеможения по пути. Ему больше неоткуда было ждать помощи. Если не придет Джафир Хан, рано или поздно сон одолеет его, и тогда волкам нетрудно будет сразиться с ним. В этом не было никакого сомнения. Один раз уже в течение дня он на миг забылся и, в ужасе вскочив, увидал серого зверя, приникшего для прыжка. Выпущенный им заряд пролетел мимо, но вынудил волка отступить и укрыться за углом башенки.
Наконец, спустилась ночь. Кестон изнемог от усталости, но не смел ей поддаваться. Он сгреб битые кирпичи, устроив себе как можно более неудобное сиденце, и сел с револьвером в руке, следя за светящимися точками, передвигавшимися попарно в темноте. Несколько раз волки пытались застигнуть его врасплох, но каждый раз ему удавалось отпугнуть их камнем или выстрелом. Снова и снова сон овладевал им, но ему удавалось побороть себя, пока, наконец, желанный холодок зари не разбудил его окончательно.
Он чувствовал себя измученным и разбитым, и последний кусок хлеба и несколько капель воды нисколько не оживили его. На помощь он больше не надеялся и знал, что долго продержаться не может.
Прошел час. Вдруг он заметил движение среди волков и на миг воспрянул духом, вообразив, что они почуяли опасность. Но нет, они, очевидно, дожидались кого-то. Действительно, несколько минут спустя в рощу вошел, ковыляя, старый черный волкодав. Он так хромал, что еле волочил ноги.
Следуя примеру остальных, он занял пост у дерева, где ему покорно уступил место рослый, черный с рыжим волк. Затем, к великому изумлению Кестона, старый волкодав отделился от дерева и заковылял через полянку к развалине. Кестон поднял было револьвер, но, вспомнив свое обещание, снова опустил его и окликнул пса. Тот наставил уши, и выражение свирепости окончательно исчезло из его глаз. С каким-то странным рычанием, не то визгом, он выступил вперед и полез на развалину, Кестон взглянул на его рану. Она совсем зажила, но задняя нога продолжала плохо действовать. Ясно было, что старые члены нескоро могли приобрести прежнюю гибкость.
— Как же теперь, старина? — сказал Кестон. — Думаешь меня растерзать?
При звуке его голоса старый пес заскулил и поставил лапы на верхушку стены. Кестон с минуту поколебался, затем протянул руку и потрепал поседелую, покрытую рубцами голову.
Пес попытался залаять, Он снова протянул голову за лаской, после чего слез вниз и возвратился к своим собратьям, тихо повизгивая и подвывая на ходу.
Кестону в голову не приходило теперь стрелять. Он весь был поглощен происходившей перед ним сценой. Со всех сторон косматые волкоподобные собаки сошлись к своему вожаку, дожидавшемуся, чтобы все собрались вокруг него. Тогда он повернулся к Кестону, еще раз залаял и, повернув прочь, повел всю стаю вон из рощи.
— Спасибо, старина! — воскликнул, задыхаясь, Кестон, и, чувствуя, что опасность миновала, свалился на кирпичи, будто бы они были мягчайшим ложем, и заснул крепким сном.
Лобо — властелин Куррумпо
Под названием Куррумпо известна обширная скотоводческая область в северной части Новой Мексики. Это край обильных пастбищ и многочисленных стад, край бегущих потоков, сливающихся, в конце концов, в реке Куррумпо, которая и дает имя всей стране. И властителем этой страны был старый серый волк.
Старик Лобо, или король, как звали его мексиканцы, был вожаком замечательной волчьей стаи, хозяйничавшей в долине Куррумпо в течение долгих лет. Все пастухи и скотоводы хорошо знали его. Где бы он ни показался со своим верным отрядом, ужас воцарялся среди скота и гнев и отчаяние среди его владельцев.