Председатель Совета Министров откинулся на спинку кресла. Боже, как болит спина, подумал он. Снова проклятые почки. О, только не операция! Он посмотрел в окно, на засыпанные снегом стены старого Кремля.
— Я знаю, Андрей, знаю, — сказал он наконец. — Но ситуация требует этого. Я буду в Америке на конференции по проблемам Северного полушария. Как бы я мог туда ехать, не предоставив американцам информацию? То, что молодой Солдатов участвовал в составлении сообщения Стовина, является пропагандой в нашу пользу, хотя я не думаю, что пропаганда будет играть заметную роль в Санта-Фе.
— Стовин и Солдатов могут… задержаться, — предложил шеф службы безопасности.
Председатель покачал головой.
— Нет, Андрей. Я решил, и Совет Министров согласился со мной, что нужно опубликовать сообщение Стовина и Солдатова в «Правде». Это будет специальный выпуск, и я знаю, что сейчас трудно распространять газеты, но это будет сделано.
— Полный текст? — спокойно спросил шеф КГБ.
— Полный. Наша политическая система, Андрей, хотя, может быть, и не очень совершенна, — шеф ахнул при этих словах, — но она наиболее приспособлена для существования в подобной ситуации. Наша страна получила сильный удар. Теперь мы можем проверить на прочность нашу систему.
— Но раньше мы не считали нужным выставлять наши проблемы на обсуждение всего народа.
— За исключением Великой Отечественной войны, — сказал председатель. — Тогда я был ребенком, но я знаю.
Он, болезненно морщась, переменил положение в кресле.
— Спасибо, что пришел, Андрей, — сказал он, — Спасибо за совет и участие.
Шеф безопасности встал.
— Я распоряжусь относительно отъезда Стовина, — сказал он. — Мне бы хотелось, чтобы вы одобрили мой план. Я думаю, что их лучше отправить через Москву. Город полон войск. Вы знаете, что мы отозвали половину наших войск, которые входили в состав вооруженных сил Варшавского Пакта, потому что мы нуждаемся в рабочих руках. Значит, Стовин полетит через Тихий океан в Лос-Анджелес. Я не хочу делать подарок ЦРУ с помощью этого Бисби.
Председатель махнул рукой.
— Делай как знаешь, Андрей. Детали я оставлютебе.
— Ну, что ты думаешь об этом? — спросил Стовин, глядя на Бисби, закрывшего последнюю страницу отчета. Они были на даче Солдатова.
— Если честно, Сто, то я понял лишь ту часть, которая предназначена для глав правительств. Там есть интересные вещи, хотя во многом спорные. Многие люди не поймут вас. Да и не в этом дело.
— Да? — спросил Стовин. Он постарался вложить в свой тон побольше иронии, но из этого ничего не вышло. Бисби очень внимательно смотрел на него.
— Сейчас все дело в том, — сказал Бисби, — что это произошло, а не в том, почему это произошло. Есть народы, которые уже тысячелетия живут в холодном климате.
— Ты имеешь в виду эскимосов?
Бисби горько рассмеялся.
— Да. Эскимосов. Мой народ. Бедные глупые эскимосы. Как вы, белые, говорите о нас. Очень добрый народ, но непрактичный, как дети, не умеющий жить в новом цивилизованном мире. У них не такая чуткая, тонкая организованная натура. Эскимос способен только стоять у бурового станка, строить дороги, рубить лес… И дальше он не пойдет. Ему это не нужно. Он живет в каменном веке и доволен этим. Вот так белые говорят об эскимосах.
— Но ты же стал пилотом реактивного самолета? — спросил Стовин.
Бисби стоял у окна, глядя на снежные сугробы, завалившие широкую Обь. Он резко повернулся к Стовину.
— Но я же эскимос, разве не так? О, как я хотел бы им быть! Но я полукровка, полубелый. Так что я не в счет. Когда я учился в Нью-Йорке и в Корнеле, быть полуэскимосом было очень выгодно и удобно. Все относились ко мне покровительственно — еще бы, они приобщают к цивилизации дикаря. Девушки с любопытством смотрели на меня. Вы знаете, что значит быть человеком, на которого смотрят с любопытством, как на редкое животное? Я не хотел быть пилотом! Я хотел стать гарпунером. Я хотел стоять с гарпуном на носу эскимосской лодки.
— Я понимаю, — сказал Стовин. — Ты проклинаешь своего отца?
Бисби покачал головой.
— Нет, — сказал он. — Я хотел бы, чтобы он был таким, как моя мать. Чтобы он принадлежал Народу. Но он знал многое, чего не знали другие. Он знал, что все должно измениться. Этому он учил меня. И я ждал этого всю жизнь.
— Почему?
— Мне было приказано ждать, — сказал Бисби, и голос его прозвучал как будто издалека.