Катамай энергично развернул кресло и покатил в соседнюю комнату – в кабинет, где внучка составляла для Аркадия список фамилий и телефонов. Вся мебель стояла строго по стенам, посередине – чертежный стол. На нем красовался макет Чернобыльской электростанции. Были тут даже зеленые деревца и широкая голубая Припять, из пластика. Все шесть реакторов демонстрировали перспективу развития электростанции в будущем, которого уже не будет. Панорама дополнялась картонными охлаждающими башнями, турбинными залами, хранилищами топлива, куполами водяных цистерн и вереницей опор линий электропередачи. На подъездных путях стояли миниатюрные грузовички и соответствующего размера фигурки людей. Здесь не было места авариям. Здесь продолжал существовать Советский Союз.
Аркадий знал, что Оксана следит за ними. Она была в том же спортивном костюме, но сменила парик на вязаную шапочку и, как мышь, металась с одной стороны улицы на другую. У Аркадия был еще час до отхода поезда. Он зашел в открытое кафе «Коломбина» и заказал две чашечки кофе. На столике слегка бликовали отсветы от фонарей на площади. Городской совет, футбольный стадион, кино, супермаркет выглядели обезлюдевшими, бездействовали. Аркадий наблюдал, как возле супермаркета Оксана купила у уличного торговца яблоко, откусила его, переходя площадь, и сделала вид, что удивилась, увидев Аркадия.
– Ждете кого-то? – Она посмотрела на вторую чашку.
– Вообще-то вас.
Оксана осторожно огляделась. Щеки ее пылали. Теперь, когда Оксана стояла совсем близко, было очевидно, что под шапочкой бритая голова. Она натянула шапочку на самые уши.
– Вы, наверное, удивлены…
– Вовсе нет. Я понял, что вы хотите поговорить с глазу на глаз.
Оксана медленно отодвинула стул, не сводя глаз с Аркадия.
Он подождал, пока она устроится поудобнее, а потом пододвинул в ее сторону вторую чашечку. Помолчали. Загруженный пакетами покупатель вышел из супермаркета и, покачиваясь из стороны в сторону, скрылся под аркой, которую украшал символ мирного атома.
Оксана отхлебнула кофе.
– Холодный.
– Простите.
– Что вы, я люблю холодный кофе. Обычно пью его, обслужив деда.
– Он у вас сильная личность.
– Начальник.
– Ладит с Карелом?
– Да.
– А вы?
– Карел мой младший брат.
– Вы видели его или говорили с ним?
Оксана широко улыбнулась Аркадию.
– Вам действительно понравились дедушкины чучела?
– Я не большой любитель таксидермии.
– Словно живые – вроде нас в Славутиче.
– Работаете на электростанции?
– Да.
– И что же там хорошего?
– Зарплата хорошая, плюс пятьдесят процентов надбавки тем, кто живет здесь и работает в Чернобыле. Мы называем их «гробовыми». Дедушка получает дополнительную пенсию по инвалидности. Но не все так замечательно.
– Очистите Чернобыль и будете искать новую работу?
– С такими темпами это займет сто лет. Это не главное.
– Тогда что же?
– Нам срезают две трети зарплаты. После оплаты квартиры, коммунальных услуг и школы мы платим еще и за работу в Чернобыле. Но такая вот работа кое-что говорит об Украине. Однако и это еще не все.
– Что еще?
Оксана чуть сдвинула шапочку.
– Правда, тихо?
– Правда. – Аркадий осмотрелся – вот человек вышел из здания освещенного рынка, две школьницы с рюкзаками, не очень трезвый мужчина с окурком во рту – не более десятка человек вдоль сквера.
– Все уезжают. Построили город на пятьдесят тысяч человек, а сейчас в нем меньше двадцати тысяч. Город наполовину пуст. Его построили на зараженной земле. Цезий из Чернобыля дожидался нас и здесь. Из Припяти в Славутич – никуда мы не убежали. – Оксана горько улыбнулась и потянула шапочку вниз. – Ношу парик, потому что без парика еще хуже. Хотя, когда я в нем, ощущаю себя чучелом животного. Как вам?
– Быть бритым – последний писк моды.
Оксана окончательно стащила шапочку – идеально круглый, отливающий синевой череп. Обнаженная голова делала глаза Оксаны большими и загадочными.
– Можете потрогать. – Она провела рукой Аркадия по своей голове, которая на ощупь казалась чуть ли не полированной. – Ну и как?
– Гладкая.
– Гладкая. – Вместе с шапочкой она надела на лицо виноватую улыбку.
– Скучаете по Припяти?
– Да. – Оксана назвала свой старый адрес – улицу, дом и квартиру. – У нас был отличный вид из окна – прямо на реку. Осенью мы смотрели, как утки улетают на юг, а весной – как возвращаются на север.
– Оксана, вы видели брата?
– Что?
– Видели Карела?
Зазвонил мобильник Аркадия. Он не обратил на него внимания, но Оксана быстро проглотила остатки кофе и поднялась со стула.
– Мне надо идти. Нужно накормить деда.
– Пожалуйста, подождите. Это займет всего минуту. – На дисплее высветился местный номер. – Алло, – ответил Аркадий.
– Это ваш друг из гостиницы «Припять», – ответил какой-то мужчина.
Сборщик утиля с инструментами водопроводчика, готовивший себе еду на гриле из пружинного матраса, – за этим человеком Аркадий охотился по школе. Резкий голос, хриплый от многолетнего курения. Никакого фонового шума. Связь со стационарного телефона, не прерывается. Аркадий посмотрел на Оксану, которая уходила все дальше.
– Да, – сказал Аркадий в трубку.
– Вы хотели поговорить и намерены заплатить за это?
– Именно.
Уходя, Оксана шепнула:
– Вы очень-очень милый. Только… не слишком задерживайтесь у нас.
– Ну так как насчет разговора?
– Пару месяцев назад в деревне близ Чернобыля нашли труп. Тело московского бизнесмена. Я веду расследование.
– Можете заплатить долларами?
– Да.
– Тогда вы счастливчик, потому что я помогу вам.
– Что вы знаете?
– Больше, чем вы, бьюсь об заклад, а вы пробыли здесь целый месяц и ничего не узнали.
Пока говорили, Аркадий слышал свистящее «с» и почесывание небритого подбородка. Аркадий мысленно дал собеседнику имя – Водопроводчик.
– И что же такого я не узнал?
– Похоже, ваш бизнесмен был и впрямь богат, потому что речь идет о больших деньгах.
– Что конкретно вам известно?
Аркадий смотрел, как Оксана бежит мимо супермаркета и исчезает за углом.
– Только не по телефону, – отрезал Водопроводчик.
– Давайте встретимся, – сказал Аркадий. – Но вы хоть намекните, какой информацией владеете, чтобы я знал, сколько взять денег.
– Я знаю все.
– Звучит как «ничего». – У Аркадия о Водопроводчике сложилось неважное впечатление – болтун, да и только.
– Сто долларов.
– И за что?
– Я позвоню вам утром и скажу, где мы встретимся, – заторопился Водопроводчик.
– Звоните, – согласился Аркадий. Водопроводчик повесил трубку.
На обратном пути поезд вез небольшую бригаду ночной смены из одних мужчин, многие дремали, уткнув подбородок в грудь. Да и что толку смотреть в окно? Луну закрывали тучи, состав ехал по загрязненной местности эвакуированных хозяйств и деревень, только стук колес и напоминал о том, что жизнь идет вперед. Затем, как лицо в окне, мелькнул отсвет семафора, и Аркадий окончательно пришел в себя.
Смерть Паши была запутанной, потому что растянулась во времени. У Иванова имелся дозиметр. Паша знал, что умирает, и знал отчего. Это было частью испытания. Аркадий попытался представить Пашу в тот момент, когда он впервые узнал о происходящем. По словам Рины, Иванов был общественным животным, из числа тех, кто снимает куртку и засучивает рукава, чтобы хорошо провести время. Как же все началось? Может, среди всеобщего веселья кто-то сунул солонку и дозиметр в карман его куртки? Дозиметр, вероятно, был включен. Аркадий представил, как изменилось лицо Паши, когда он взглянул на его показания и быстро, тактично покинул вечеринку. Возможно, доза и не была слишком высокой – вероятнее всего, это был первый, пристрелочный, залп. «Мы сливали радиоактивную воду прямо в Москву-реку», – сказал Тимофеев, вот при чем тут солонка. И с тех пор Иванов находился под ударом. Показать наличие хлорида цезия в соли мог только дозиметр. А ведь все мы соль употребляем ежедневно – она неотъемлемая часть застолья, как в самой паршивой забегаловке, так и в хрустальной солонке самого дорогого ресторана. Как же Паша отваживался есть? Как поддерживал связь с внешним миром, когда незаметная крупица могла прийти в письме или оказаться в кармане одежды? В конце концов, что было делать Паше, когда он обнаружил мерцающую гору соли у себя в шкафу? Как найти одну смертоносную крупицу среди миллиона безвредных?