Женя снова стоял, одетый по-зимнему в теплый весенний день, и сжимал в руке свои сказки, а вокруг него суетилась Ольга Андреевна, директор приюта.
– Подбодрите Женю, – попросила она Аркадия. – Сегодня воскресенье. К другим детям уже давно пришли посетители. Пошутите с ним. Побудьте весельчаком. Постарайтесь рассмешить его.
– Я подумаю насчет шуток.
– Сходите в кино или попинайте мяч. Мальчику надо больше бывать на людях. У нас психиатрическое тестирование, соответствующее питание, музыкальные занятия, обучение в близлежащей школе. Большинство детей проявляют успехи. А Женя – увы.
Оказалось, что приют – это маленький мир, заключенный в двухэтажном здании, разрисованном, как детский рисунок, птицами, бабочками, радугой и солнцем, с настоящим огородом и растущими вокруг него ноготками. Приют был своеобразным оазисом в городе, где тысячи бездомных детей в лучшем случае занимались тем, что толкали тележки на рынках. Девочки на детской площадке играли в дочки-матери. Вид у них был безмятежно счастливый.
Женя забрался в машину, пристегнул ремень безопасности и крепко прижал к себе книгу и шахматы. А потом уставился прямо перед собой, как солдат.
– Так что же вы будете делать? – спросила Ольга Андреевна Аркадия.
– Ну мы такие весельчаки, что что-нибудь да придумаем.
– Женя разговаривает с вами?
– Он читает книгу.
– Но хоть что-то говорит?
– Нет.
– И как же вы тогда с ним общаетесь?
– Если по-честному, не знаю.
У Аркадия была «девятка» – неказистая, конечно, машина, но вполне подходящая для российских дорог. Они поехали вдоль набережной мимо рыбаков, забрасывающих удочки в водную артерию города. Оптимизм рыбаков не могли сломить даже черная туча выхлопных газов и вонючая ряска Москвы-реки. Мимо пронесся «БМВ», следом за ним – охрана в джипе. Действительно, теперь город стал безопаснее, чем несколько лет назад, а сопровождающие автомобили использовались в основном для проформы – как королевская свита. В городе наконец закончились перестрелки и разборки между мафиозными группировками и наступило перемирие. Конечно, благоразумный человек, несмотря на это, всячески подстраховывался. Рестораны, например, охранялись как собственной службой безопасности, так и представителями местной мафии, дежурившими у входа. Москва «устаканилась», вот почему самоубийство Иванова объяснить было трудно.
Тем временем Женя читал вслух любимую сказку о девочке, которую мачеха отправила в дремучий лес на съедение Бабе Яге:
– «У Бабы Яги были длинный нос и железные зубы, жила она в избушке на курьих ножках. Избушка поворачивалась по приказанию Бабы Яги к лесу то передом, то задом. Вокруг стоял забор с черепами на кольях. Не многим удалось уйти от Бабы Яги, несмотря на силу, богатство и власть. Она варила людей в котле и ела, а потом вешала черепа на страшный забор. Некоторые пытались убежать, но Баба Яга догоняла их в ступе с помелом».
Страница за страницей, и вот добрая и храбрая девочка сбежала и вернулась к отцу, который прогнал злую мачеху. Когда Женя закончил читать, он мельком взглянул на Аркадия и откинулся на спинку сиденья – ритуал завершен.
У Воробьевых гор Аркадий развернул машину в сторону Московского университета, одной из сталинских высоток, построенных заключенными в атмосфере такой лихорадочной жажды высшего образования и такого обесценивания человеческой жизни, что трупы погибших при строительстве, рассказывали, погребли прямо под зданием. «Такую „сказку“ лучше не знать», – подумал Аркадий.
– Ты на этой неделе чем занимался? – спросил Аркадий.
Женя промолчал. Тем не менее Аркадий попробовал улыбнуться. В конце концов, приютские дети, как правило, страдают от халатности и оскорблений, и было бы странно, если бы они сияли как солнце. Некоторых его товарищей по несчастью усыновили или удочерили. Женя с его острым некрасивым носом и «обетом молчания» вряд ли мог пополнить ряды счастливчиков.
«И я вряд ли бы кому-нибудь понравился в детстве, имея столь высокое мнение о себе», – подумал Аркадий. И вспомнил себя – совсем не симпатичного мальчика, стеснительного и робкого, даже, скорее, запуганного отцом – армейским офицером, который всячески унижал даже взрослых, не говоря уже о собственном сыне. Когда Аркадий приходил домой, он всегда определял отсутствие генерала по тишине в квартире. Казалось, даже в подъезде ощущалось дыхание отца. Поэтому Аркадий избегал его. Отец никогда не брал его с собой на прогулки. Иногда сержант Белов, адъютант генерала, шел с Аркадием в парк. Самыми лучшими были те зимы, когда сержант, топая и пыхтя, как лошадь, катал Аркадия в санках. Если же Белов отсутствовал, Аркадий гулял с матерью – стройная женщина с темной косой, погруженная в свои мысли, обычно шла впереди.
Женя всегда просился в парк Горького. Как только они покупали билеты и входили в парк, Аркадий усаживался на скамейку, а Женя совершал медленный обход фонтана на площади, внимательно разглядывая народ. Шелуха от семечек плыла по воде и валялась вокруг ларьков. Вороны расхаживали, как патрули, в поисках бутербродных крошек. Парк Горького официально считался парком культуры и отдыха, здесь проводились концерты классической музыки на открытом воздухе, не спеша прогуливались люди. Но иногда оркестровую яму занимали рок-группы, и тогда прогулки сопровождались энергичными музыкальными импровизациями. Как всегда, Женя вернулся от фонтана подавленный.
– Давай постреляем, – сказал Аркадий. Такое развлечение обычно по душе мальчишкам.
На пять рублей купили пять пулек для духового ружья пострелять по стоящим рядком банкам из-под кока-колы. Аркадий вспомнил, что когда мишенями были изображения американских бомбардировщиков на проволоке, сбить их было непросто. Из тира Аркадий и Женя пошли в пещеру неожиданностей, где проехали по дорожке между стонущими привидениями и раскачивающимися под потолком летучими мышами. Затем настал черед настоящего космического челнока, который двигался по «орбите Земли» и был оснащен креслами, которые, сотрясаясь, имитировали болтанку при приземлении.
– Как думаешь, капитан, не пора ли нам возвращаться на Землю? – весело спросил Аркадий.
Женя молча выбрался из кресла и пошел не оглядываясь.
Это смахивало на сопровождение лунатика. Аркадий невидимкой шел рядом, а Женя двигался как по рельсам. Они остановились, как и всякий раз, чтобы посмотреть, как прыгают на тарзанке. Летя вниз головой, мальчишки махали руками и ногами, крича от восторга и страха, но эластичный трос резко отбрасывал их назад за мгновение до удара о землю. Когда прыгали девчонки, их волосы становились дыбом, а потом, при подъеме, вновь опускались на плечи. Аркадий не мог не задуматься об Иванове и разнице между опасным развлечением и настоящей смертью – здесь смех облегчения после благополучно завершившегося прыжка, а там – человек, разбившийся о мостовую насмерть. Что касается Жени, то, по-видимому, ему было безразлично, погибнут прыгуны или уцелеют. Он всегда стоял на одном и том же месте и боязливо осматривался по сторонам. Потом направился к катку роллеров.
Он ходил по заведенному маршруту: каток роллеров, огромные качели, водный велосипед на искусственном озере. Женя с Аркадием, как всегда, сидели, откинувшись назад, и крутили педали, а вокруг плавали белые и черные лебеди. Несмотря на воскресенье, в парке было немноголюдно. Мимо легко скользили роллеры. Из динамиков рвалось «Yesterday» любимых всеми «Битлов». Женя потел в шапочке и куртке, но Аркадий давно знал, что мальчик ни за что их не снимет.