Да. Всего лишь собака.
Ну почему ей всегда чудится всякая мерзость?
Лоретта положила нож рядом со стопкой конвертов – в основном со счетами, – которые еще не успела вскрыть. Ничего, подождут. А пока надо как-то совладать с бурей переполнявших ее чувств.
Утро настанет только через пять часов. Возвращаться в постель у нее не было ни малейшей охоты, да и торчать всю ночь на кухне ей тоже совсем не хотелось. А днем ей понадобятся силы.
Лоретта погасила свет и снова направилась к лестнице, так глубоко погруженная в свои мысли, что даже не заметила, как, идя по коридору, прошла мимо чего-то живого, затаившегося в тени и тихо поджидавшего ее.
Снаружи отчетливо слышался шелест гнувшихся на ветру колосьев – этот особенный шум сызмальства убаюкивал ее по ночам. Иногда Лоретта с обостренным чувством ностальгии вспоминала то время, когда она жила со своими родителями километрах в тридцати к северу, – время, когда земли Канзаса представлялись ей бескрайней чарующей вселенной, которую, как она думала, ни в жизнь не обойти. По крайней мере, до того самого дня, когда она, восьми– или девятилетняя девчушка, спряталась в поле забавы ради – только для того, чтобы выманить из дома отца и чтобы он пошел ее искать. Рискуя извозиться с ног до головы, она проползла вот так, на четвереньках, не один десяток метров, слыша, как он окликает ее из окна кухни, и давясь от смеха, а потом – от испуганного крика, когда руки и ноги ей облепили навозные жуки и кузнечики. В тот раз она заползла так далеко, что когда встала на ноги, то даже не увидела свой дом – только неоглядную шелестящую даль, простиравшуюся до самого горизонта, над которым нависало багровое небо. Лоретта шла и шла, куда глаза глядят, перепугавшись не на шутку и не зная, куда нужно идти: ведь кругом лежало безбрежное желтое море, – и так до тех пор, пока она вдруг не наткнулась на соломенное пугало с осклабившейся мордой и глазищами из осколков тарелки, сверкавшими на солнце, – один из них или сразу оба она видела из окна своей комнаты, и, когда слишком долго смотрела на них, они как бы давали ей недвусмысленно понять, что уже совсем скоро сцапают ее. Лоретта исступленно завизжала, не в силах остановиться, чем напугала отца, – тот примчался к ней с тряпкой в руке и увидел, как она лежит, распростершись, на земле в своем красивеньком розовом платьице, которое теперь было сплошь изгваздано.
Прошли годы, а она даже не знала, что это было – явь или сон.
В конце концов, неважно.
Завтра же утром она позвонит Эдне и сообщит хорошую новость. У нее уже была целая куча планов насчет того, чем они займутся на пару, а еще она дала себе слово съездить на неделе в город – купить кое-какую обновку и заглянуть в парикмахерскую. Изменить прическу сейчас самое подходящее время…
И лишь снова погружаясь в сон, Лоретта вдруг почувствовала страшный запах – густой, терпкий запах гари. Она включила свет и повернулась к Джорджу – тот лежал все так же, на спине, с широко раскрытыми глазами.
– Черт, а это еще что за фокусы? – проговорил он, потягиваясь.
Лоретта ничего не ответила – из-под двери в спальню просочилась струйка дыма. Первым делом она подумала про свечку, которую зажгла и забыла потушить. Но это было невозможно: ни к чему такому там, внизу, она не прикасалась – точно.
Джордж вскочил с постели и кинулся в коридор, впустив в спальню огромные клубы темного дыма. Лоретта, точно громом пораженная, прикрыла нос рукой. По коридору стелилась коричневатая пелена – вскоре она уже колыхалась и вокруг нее, мало-помалу застилая глаза. Лоретта двинулась вдоль стенки, окликая Джорджа, но без толку.
Чем дальше она продиралась, тем нестерпимее становился жар. Кашляя, она спустилась вниз – и с ужасом увидела, как яростные, неумолимые языки пламени, охватившие уже весь первый этаж, мечутся наугад, силясь добраться до какого-то живого существа и поглотить его целиком.
Это не могло произойти наяву. Только не у нее, не в ее собственном доме.
Лоретта спустилась еще на пару ступенек, прикрывая рот верхним краем ночнушки. И только тогда она разглядела Джорджа – он стоял посреди гостиной с огнетушителем в руках, какой-то бесформенный, и пламя лизало его со всех сторон. Лоретта схватилась за перила и выкрикнула его имя, чтобы указать ему, куда бежать. Но было уже поздно, а когда Джордж это понял и, бросив огнетушитель, попятился, растерянный и перепуганный, как мальчонка во власти кошмара, его лицо исказилось в такой гримасе ужаса, которой она еще ни разу не видела у него за все двадцать лет их совместной жизни.