Когда напряжение спало, и Лада вновь приняла человеческий вид, мы, наконец, смогли поговорить. Она коротко описала ситуацию, сказала, что в лесу ее ждут. Я не стал раскрывать карты — в любом случае ее еще нужно было проверить. Но, признаться, известие о том, что в лесу находится тот самый генерал Елагин произвело на меня довольно сильное впечатление.
Мы договорились, что она будет ждать меня неподалеку, а я вернусь за ней, как только смогу. Естественно, я тут же направился к Илье.
Тот выслушал меня так, словно я рассказывал ему вчерашние новости — не больше, не меньше. Казалось, он был готов к подобному повороту событий.
— Зачем ты ее там бросил? — недовольно спросил он.
— На всякий случай, я думал…
— Веди, — приказал он.
Я вернулся за Ладой и привел ее к Илье. Узнав кто перед ней стоит, что это и есть тот самый священник, которого она разыскивала, Мишина долго не могла поверить. Вернее, не самому факту, а той удаче, которая на нее внезапно свалилась.
Мы уже собирались идти в лес, чтобы забрать остальных, когда из всех радиоточек города послышался до боли знакомый сигнал, оповещавший о начале комендантского часа. Мы услышали сигнал из портативного преемничка, который еще в первые дни привез нам посыльный от Ильи. Часы показывали около трех дня. Чуть позже выяснилось, что по всей стране начались тотальные облавы. Города переводились на военное положение и прочесывались вдоль и поперек.
На наше счастье, все переговоры велись не в Лавре, а в том самом сарае, который был отведен нам для временного пребывания. Места здесь были глухие, хотя и находились недалеко от города. Лишь спустя несколько месяцев мы выяснили причину этой странной, если не сказать подозрительно тишины: мы проживали в зоне захоронения ядерных отходов. Вот так-то.
Одним словом, Ладе ничего не оставалось, как задержаться на «ферме», как между собой мы назвали наш сарай. Илья срочно вернулся в город. Только когда военное положение было отменено, мы смогли пойти к тому месту, где по плану Ладу должны были дожидаться Елагин, Збруев и Днёв. Но там никого не оказалось.
Мы решили ждать. И, когда терпение было уже на исходе, они появились. Вернее, появился Борис Днёв.
С этого дня события начали принимать кардинально иной оборот. Илья с Елагиным тут же взялись за дело. Началась организация боевого подполья, которое позже стало известно во всем мире как Армия Освобождения.
Историки уже достаточно перелопатили этот вопрос. Написаны тома, в которых чуть ли ни день за днем описан процесс создания армии. Не думаю, что есть смысл подробно останавливаться на этом. Скажу лишь, что действовали мы четко, слаженно, профессионально. Отлаженная сеть организаций волков по всей стране работала как хороший механизм — без сбоев. Годы конспирации и подпольного существования давали о себе знать.
Но были, конечно, и проколы. Вот о них как раз мало что известно. Давайте остановимся на них. Про ошибки никто не любит говорить, но я считаю, что делать это необходимо. Никто не знает, как повернется ситуация в будущем, а наши ошибки будут уроком другим. Сами знаете, что учиться лучше на чужих ошибках, чем на собственных.
Итак, примерно через четыре месяца после начала активной подготовки к вооруженному восстанию, у нас возникла первая серьезная проблема. Дела шли отлично во всех крупных городах страны, кроме Ленинграда. Там вечно что-то не ладилось. В городе на Неве была достаточно крупная организация волков, хорошо управляемая. Но вот связь, контакт с ними периодически прерывался. Мы никак не могли понять в чем там дело….
В результате было принято решение отправить меня в Ленинград. Скажем так, с инспекцией. Как я добирался до пункта назначения — песня отдельная. Но доехал. Там меня уже ждали. Так как Ленинград, как и другие города-миллионники, был городом закрытым, то есть режимным, въехать в него просто так было невозможно. Ленинградские ребята все устроили в лучшем виде. Мне был оформлен липовый вызов через своих людей в паспортно-визовой службе. По нему-то я и официально прибыл в город.
На вокзале меня встретил наш человек, который тут же доставил меня на конспиративную квартиру в районе станции «Приморская». Там, на берегу Финского залива и состоялась моя первая встреча с ленинградским активом.
На первый взгляд все они показались мне отличными боевыми ребятами, которые полностью отдавались делу, не жалея себя. Но все равно что-то не складывалось. Какой-то пазл постоянно выпадал из той идеальной картинки, которая, казалось бы, так легко и просто складывалась.