И все же обыск проведен был. Чисто внешне единственная в квартире комната выглядела точно так же, как и в то последнее утро, когда Днёв собирался на работу, еще не подозревая, что вскоре его ожидает арест. На стульях висели пиджаки и брюки, которые ему было вечно лень развешивать по вешалкам и убирать в шкаф. Несколько книг на столе. Кресло, диван, стандартная стенка, но улучшенной комплектации, купленная в спецмагазине, где могли отовариваться только сотрудники МНБ.
Но приглядевшись, подполковник заметил, что не все ящики стола задвинуты полностью. А он хорошо помнил, что в последние дни до них даже не дотрагивался.
Последние иллюзии исчезли тогда, когда он открыл створки шкафа, чтобы достать себе чистое белье — вот где все было совсем не так, как до его ареста. Вещи, вроде бы, были сложены, но не в том порядке, как их привык складывать он.
Все это, а так же еще некоторые мелочи, вроде стоявшего не на своем месте на кухне чайника (видимо, во время обыска кому-то захотелось пить) или повернутая в другую сторону рамка с фотографией Али говорило о том, что в доме его прилично пошуровали.
Найти они ничего не могли — это Днёв прекрасно понимал. Ничего противозаконного он в жизни дома (да и где-либо еще) не хранил. Но вот подбросить могли все, что угодно. Но, кажется, обошлось….
Решив, что как только окажется свободная минутка, он приведет все в былой порядок, Днёв все же поставил в привычном для себя ракурсе фотографию, где Аля с букетом цветов жизнерадостно улыбалась, глядя прямо в объектив, и покинул свое жилище.
У подъезда он с удивлением обнаружил, что служебная машина, которая доставила его домой, уехала, не дождавшись. Это свидетельствовало о том, что ему дают понять одно — забудь, подполковник, что было прежде; теперь ты под подозрением, а былые привилегии больше не для тебя.
Часы показывали полдень. Обогнув дом и выйдя на улицу, Днёв оценил интенсивность дорожного движения и пришел к выводу, что правильнее всего сейчас для него будет добираться до работы общественным транспортом. Да, других вариантов у него, по сути, и не было.
На самом деле, машин было не так уж и много — сразу после революции была проведена всеобщая инспекция транспортных средств, в результате которой многие граждане лишились права управлять автомобилем, причем пожизненно. Днёв хорошо помнил те времена, так как у его отца тогда была машина. Семья Днёвых, как и все остальные семьи в СНКР получили повестку, согласно которой в недельный срок они обязаны были представить в районное отделение народной милиции сведения о своих доходах, а так же имеющихся в их распоряжении транспортных средствах.
Примерно в те же дни по телевидению озвучили новый приказ временного верховного командования, из которого следовало, что сокрытие данных о доходах влечет за собой смертную казнь.
Моментально у отделений милиции скопились гигантские очереди — люди готовы были идти по головам друг друга, лишь бы доказать свою чистоту перед законом. Но, как выяснилось, для многих это рвение оказалось роковым…
Потом уже, вечером, измотанный Днёв-старший рассказывал, как проходил учет доходов. Прорвавшись в кабинет, куда следовало предъявлять документы, он увидел перед собой небольшой столик, за которым сидел человек в милицейской форме. По обе стороны от него стояло еще два сотрудника милиции — крепкий и рослых.
Вдоль боковых стен располагались что-то вроде длинных ящиков, в которых лежали кучи документов. За спиной у милиционеров располагалась дверь.
Как рассказывал отец, он сразу смекнул, что в одну сторону стражи порядка откладывали документы тех, у кого никаких проблем не возникло, а в другую…
Ему начали задавать вопросы. Где работаете? Из скольких человек состоит семья? Где трудится жена? Чем занимается сын? И так далее. Всего вопросов было около десяти. После каждого ответа, сидевший за столом милиционер ставил в анкету галочку. Когда же все было закончено, он попросил отца подойти и расписаться. Тот послушно сделал все, что от него требовалось, но от страха, а, может, и просто из-за несобранности и суетливости ситуации, даже не посмотрел, под чем подписывается. Как, видимо, и многие другие…
Отец отдал имеющиеся у него при себе документы на себя и членов семьи подошедшему к нему здоровяку с милицейской форме, и тот аккуратно упаковал их в файл, после чего опустил в ящик, стоявший по левую сторону от стола. Отца поблагодарили и попросили удалиться, не дав никаких объяснений.