– Ты в порядке? – хрипловато спросила она совсем не о том, о чем надо было бы.
Регина кивнула. Потом склонила голову, прижимаясь к косяку еще и виском. И сказала негромко:
– Я могла потерять тебя, Эмма.
Эмма невольно прикусила губу, не желая смеяться в такой момент.
Регина могла потерять. Не Эмма могла умереть. Регина могла потерять. Такое эгоистичное признание. И все-таки – признание. От него стало еще жарче.
– Ты меня не потеряешь, – уверенно кивнула Эмма и, отбросив полотенце, подошла к Регине. Сама взяла ее за руку и положила ладонью себе на живот. Регина молча следила, губы ее чуть приоткрылись, глаза блеснули. Эмма позволила ее пальцам ощупать шов, разрешила погладить его. А потом сдвинула руку ниже.
– Прости, – сказала она, пожимая плечами. – Я не нашла бритву.
Регина удивленно подняла взгляд, а потом так же удивленно засмеялась. Эмма потянулась к ней, ища губами губы и вздрагивая от ощущения чужих пальцев между ног. Регина обхватила ее свободной рукой за шею, притянула к себе, коснулась языком языка, увлекла в гораздо более жаркий, гораздо более интимный поцелуй. Но когда Эмма двинулась навстречу ее руке, боль в животе перекрыла собой все возбуждение. Эмма застонала, Регина приняла ее стон за поощрение, пришлось едва ли не отталкивать ее. В карих глазах читалось откровенное изумление, Эмме пришлось пояснить:
– Больно…
Она села прямо на пол, не в силах стоять. Регина растерянно нависла над ней, потом сказала: «Я позвоню Вэйлу!» и кинулась прочь. Эмма, даже не подумавшая спорить, сидела, баюкая живот и смеясь над своей неудачливостью. Чем она думала, когда сбежала из больницы, только выйдя из комы? Уж явно не головой.
Ей все еще было больно, когда Регина вернулась и села рядом на пол. Она выглядела встревоженной.
– Вэйл выезжает. Сказал, что будет тебя ругать.
Эмма прикрыла один глаз. Стыдно ей не было. Она вытащила Регину из тюрьмы и почти занялась сексом. Стоило того.
– А ты что?
Регина посмотрела на нее.
– А я сказала, что уже отругала тебя.
Она погладила Эмму по плечу.
– Очень больно? Что я могу сделать? – в ее голосе слышалось волнение.
– Не знаю, – честно призналась Эмма. Потом немного подумала и улыбнулась.
– Обними меня.
Регина тут же выполнила просьбу. Эмма опустила голову ей на плечо, облегченно вздыхая. Сразу стало лучше. Регина осторожно обнимала ее, дышала куда-то в затылок, и этот момент был, наверное, самым лучшим в жизни Эммы Свон. По крайней мере, именно так она сейчас думала.
Лучшим, да? Что ж, она нашла, чем его испортить.
– Голд сказал мне, что у тебя в склепе мертвец.
Зачем, ну, зачем она об этом заговорила!
Эмма ощутила, как напряглось плечо Регины, и отстранилась сама, не дожидаясь, пока ее оттолкнут. Лицо Регины казалось непроницаемым, но глаза были встревоженными. Не злыми, не раздраженными – именно что встревоженными. Будто Эмма коснулась того, чего не должна была касаться.
– Даже не знаю, что ответить на это, – сказала Регина надменно.
Эмма вздохнула.
– Что ты скрываешь, Регина? – она улыбнулась, надеясь, что это смягчит затронутую тему, но Регина смягчаться не намеревалась.
– Очень много, мисс Свон. Так же, как и все остальные.
Плохой признак: она снова употребила «мисс Свон».
Эмма покачала головой.
Живот болел.
– Ладно, потом поговорим.
Она отвернулась и закрыла глаза, ругая себя за то, что нарушила такой момент. Регина не двигалась, Эмма тоже. Прошло довольно много времени, прежде чем Эмма услышала:
– Я могу сводить вас туда, если хотите.
– Куда? – недоверчиво уточнила Эмма, не рискуя поворачиваться. Но потом все же повернулась.
– В склеп. Показать вам, что я скрываю.
Теперь Регина выглядела безмятежной. Словно она сумела обуздать все свои эмоции.
Эмма сглотнула. Был ли это маленький шаг для человечества и большой шаг для человека? Несомненно. Впервые – да, определенно – Регина не пытается уклониться, напротив: предлагает что-то сама. Что-то, что раскроет один из ее секретов. Могло ли то, что Эмма сидит на полу голой, поспособствовать этому?
Сегодня Регина вела себя совсем не так как привычная Регина – госпожа мэр славного города Сторибрука. Но ведь госпожа мэр неделю просидела взаперти, и никто – никто! – не помог ей. Кто знает, как это подействовало на нее?
– Я, – начала Эмма и вздрогнула от громкого телефонного звонка. Это был ее мобильник, который Регина нащупала и передала, демонстративно не поглядев на экран. Зато поглядела Эмма. Номер был незнакомый. «Прости», – сказала она одними губами и сдвинула слайдер.
– Слушаю.
– Шериф Свон? – голос в трубке был женским и знакомым. Живот разболелся сильнее.
– Да.
– Это Азурия. Простите, что беспокою так поздно, но мне очень нужно с вами поговорить.
Эмма моментально выпрямилась, забыв о боли.
Азурия? Мать-настоятельница, упорно не желающая сотрудничать? Зачем она звонит? И кто разрешил ей сделать такой поздний звонок? Впрочем, сейчас все станет известно.
– Ничего страшного, я вас слушаю.
Регина не шевелилась и, кажется, тоже слушала.
– Я узнала, что вы выписались из больницы. Что вам стало лучше.
– Да, – коротко сказала Эмма. – Лучше.
Быстрее, быстрее!
– Еще мне стало известно, что погиб человек… Август Бут.
– Да, – снова сказала Эмма, даже не удивляясь, что и это Азурии известно. Кто-то явно выдал ей все нужные сведения.
Азурия замолчала, и ее молчание показалось Эмме вечностью. Но она не говорила ничего, боясь спугнуть назревающую удачу.
– Послушайте, шериф… – наконец снова зазвучало в трубке. – Человек погиб, в вас стреляли… Я не могу больше молчать. Может быть, я неправа, и Голд здесь ни при чем, но…
Азурия снова замолчала, а Эмма прикрыла глаза, боясь закричать от радости.
Голд. Все-таки Голд.
– Не волнуйтесь, – сказала она внезапно охрипшим голосом. – Если он ни при чем, с ним ничего плохого не случится.
Регина приподняла брови, а Эмма быстро ей улыбнулась, не желая отрываться от разговора. Сердце стучало все громче, буквально выпрыгивая из груди. Неужели, неужели!
Азурия громко вздохнула.
– Если я скажу все, что знаю, можете ли вы пообещать мне безопасность?
– Разумеется! – взволнованно воскликнула Эмма.
– Хорошо, – в голосе Азурии послышалось облегчение. – Когда вы придете?
– Я… Завтра. Я буду у вас завтра утром!
У Эммы внутри все трепетало. Она будто готова была взлететь. И даже рана не тревожила ее сейчас так уж сильно.
– Я буду вас ждать, шериф. До свидания.
– Да! До встречи!
Телефон замолчал, Эмма отняла его от уха и долго неверяще разглядывала.
– Это… невозможно, – сказала она дрожащим голосом. – Просто нереально! Кажется… – она подняла голову, думая, насколько счастливыми выглядят ее глаза. – Кажется, скоро этот клубок размотается!
Она засмеялась, не в силах удерживать счастье внутри себя, и все смеялась и смеялась, пока не ощутила приступ боли. Тогда она остановилась, пытаясь дышать размеренно: вроде бы это помогало.
Регина смотрела на нее, едва усмехаясь, кривя губы.
– Даже не знаю, что сказать, – повторилась она, пожимая плечами. – Думаю, это прорыв.
Она не выглядела сильно удивленной. Эмма даже подумала, что она вообще не выглядит удивленной. Но ведь это Регина. Ее выражение лица может ничего не значить, потому что внутри бушует вулкан.
– Порадуйся за меня, Регина, – попросила Эмма умоляюще. – Хотя бы сегодня, хотя бы сейчас. Просто…
Она осеклась, не зная, что еще сказать. Ей хотелось разделить свою радость с Региной, хотелось увидеть ее реакцию, хотелось вытащить их обеих из этого дерьма: ведь дело Бута никуда не делось, и им еще предстоит его обсудить.
Регина помолчала, нехотя заглядывая Эмме в глаза: то ли думая о чем-то своем, то ли прикидывая, стоит ли вообще что-то говорить. Эмма смотрела на нее в ответ и почти не чувствовала боли в животе.