— Мне влетит? — безнадежно спросил он, подтягивая к себе поближе книгу, которая на первый взгляд казалась абсолютно целой.
Эмма развела руками.
— От Регины — точно, — не стала она скрывать правду. Генри насупился и нахохлился, замолчав. Эмма потрепала его по голове.
— Эй, приятель, а идти-то мне куда?
Генри молча ткнул пальцем в нужном направлении. Эмма набрала воздуха в грудь, сказала себе, что тут нечего бояться, и пошла, как на эшафот.
Судя по взгляду Мэри Маргарет, который она устремила на Эмму, когда та вошла, ее не ждали. Совсем не ждали.
— Эм…ма? — рука Мэри Маргарет, держащая ручку, застыла над какими-то бумагами.
— Привет, — как можно более непринужденно поздоровалась Эмма и без спроса уселась на ближайший стул. — Генри сказал, ты звала. Вот я здесь.
Мэри Маргарет, быстро преодолев смятение, нахмурилась.
— Я хотела видеть его мать.
Очевидно, она собиралась уколоть этим замечанием Эмму, но не получилось.
— Я и есть его мать, — мягко напомнила Эмма. — Так что ты хотела мне сказать?
Мэри Маргарет прикусила губу. Со своей неизменной короткой стрижкой она сейчас была похожа на сердитого воробья, Эмме пришлось сдержаться, чтобы не прокомментировать это.
— Генри подрался.
— Я знаю, — кивнула Эмма.
— Мне придется оставить его после уроков.
— Оставляй, — кивнула Эмма.
— И сообщить Регине.
— Сообщай, — кивнула Эмма.
— А может быть, — не удержалась Мэри Маргарет, — ты сама ей скажешь? Вы же так близки!
Она даже покраснела, такие неудобства доставляла ей одна только мысль о том, что у двух женщин может быть секс. По крайней мере, Эмма так думала.
— Я непременно ей скажу, — заверила она, с отдаленным удовлетворением наблюдая, как Мэри Маргарет с силой стискивает ручку, словно собирается ее сломать. — А еще скажу, чтобы она поговорила с Генри по поводу драк — ты же просто забыла мне об этом напомнить, ведь так?
Разговаривать с Мэри Маргарет оказалось легче, чем предполагалось, стоило только сказать себе, что она не имеет никакого права за что-либо укорять Эмму. Особенно, если вспомнить, что она сама состоит в отношениях с мужчиной, который был женат, когда они встретились, и чья жена совсем недавно скончалась. А еще можно припомнить, кого обвиняли в ее убийстве.
Кажется, на лице Эмма отразились все эти мысли, потому что Мэри Маргарет вдруг прерывисто вздохнула и отвернулась.
— Ты можешь идти, Эмма, — полузадушенно пробормотала она. — Генри хороший мальчик, он просто пока не умеет сдерживать себя.
Эмма кивнула, вставая.
— Мы поработаем над этим.
Она помолчала, глядя, как Мэри Маргарет пишет что-то на полях чистого листа, потом попрощалась и вышла из кабинета, ожидая, что ее окликнут. Не окликнули. Что ж… не сегодня.
Генри все еще сидел на прежнем месте, когда Эмма вернулась к нему, и дулся. Эмме пришлось выдержать большую паузу прежде, чем мальчишка угрюмо посмотрел на нее.
— Слушай, пацан, — сказала она мягко, игнорируя его попытки пофыркать, — я не поощряю драки. Но считаю, что никто не вправе портить твои вещи.
Генри шмыгнул носом, явно заинтересованно.
— Поэтому, — продолжила Эмма, — я сама поговорю с Региной, хорошо? Попрошу ее тебя не наказывать.
— С чего ты взяла, что она тебя послушает? — протянул мальчишка. Эмма пожала плечами.
— Ну, она меня уважает.
Это было самым невинным из того, что она могла сказать. Но ведь не ребенку же!
— Вовсе нет, — пробурчал Генри. — Я слышал, как она говорила с кем-то по телефону и назвала тебя глупой выскочкой.
Кажется, ему доставило удовольствие выдать одну из страшных тайн Регины и заодно принизить мать в глазах Эммы. Эмма даже успела обидеться прежде, чем Генри со вздохом продолжил:
— Правда, это было тогда, когда ты только приехала.
Видимо, сердце таки подсказало ему выложить правду до конца.
Эмма невольно улыбнулась.
Что ж, значит, это было давно. Значит — возможно, — Регина уже не думает так о ней. Как и Эмма не считает, что мадам мэр избалованная и эгоистичная особа, не способная слышать голос разума, потому что он затмевается лишь ее собственным «я».
— Ладно, мелкий, — Эмма встала, разминая ноги. — Ты сегодня остаешься после уроков, так что…
— Что?! Неееееет! — возмущенно завопил Генри, подскакивая. — Я никогда не оставался после уроков! Мама всегда забирала меня домой!
Эмма удивленно хмыкнула.
— Что ж, теперь она мама, не так ли? А не Регина.
Генри явно был рассержен. Он пытался выговорить Эмме за то, что она не приложила достаточно усилий, чтобы «выкупить» его у Мэри Маргарет, как он выразился, и Эмма внезапно тоже рассердилась.
— Слушай, Генри, — сказала она, хмурясь. — Ты позвонил мне. Я бросила свои дела и приехала. Узнала, что ты подрался. Не отругала тебя и не наказала. А ты сейчас пытаешься отмазаться от того, что сделал на самом деле. Некрасиво, приятель. Очень некрасиво.
Ей совершенно не понравилось, как повел себя мальчик. Понятно, что он расстроился, но чтобы вот так… Нет, Эмма не собиралась ему потворствовать. Ни в каких вопросах и уж точно не в этом.
Она мчалась сюда к своему сыну, а встретила избалованного увальня. Так не пойдет.
Генри покраснел и набычился.
— Я хочу домой! Он первый на меня кинулся! И порвал книгу! — он потряс книгой перед Эммой, явно намереваясь переубедить ее этим фактом. Эмма же только скрестила руки на груди.
— Разговор окончен, Генри, — отрезала она и развернулась, уходя. Вслед ей летели вопли Генри, среди которых она ясно различила «Я все маме расскажу!» Эмма усмехнулась. Что ж, если она поспособствует примирению этих двоих, будет хорошо. Даже просто замечательно. Как там говорится? «Враг моего врага — мой друг»? Не хотелось бы становиться врагом никому из них, но об этом можно будет подумать позже. Сильно позже.
Снова захотелось кричать, и это желание было почти невыносимым. Эмма зажмурилась, вцепилась в дверцу машины, едва справляясь с нахлынувшими эмоциями. Нет, нет! Что за дерьмо творится с ней сегодня? Неужели появление Лили так выбило ее из колеи? С этим нужно справиться. Нервные клетки не восстанавливаются. К тому же Эмма давно не замечала за собой такой реакции на происходящее. Даже смерть Руби подействовала на нее меньше. А тут… словно истерика. Словно можно все бросить и в одно мгновение изменить свою жизни, потому что что-то внутри подталкивает так и сделать.
В мэрии, куда Эмма отправилась сразу после школы, по-прежнему пахло краской. Предвкушая разговор с Робином, Эмма поднялась на второй этаж и разочарованно огляделась. В холле никого не было, а где-то за поворотом в коридоре слышалось легкое насвистывание. Эмма двинулась было туда, но быстро передумала. Она пришла к Регине, а не к Робину, в самом-то деле.
Дверь в кабинет Регины была приоткрыта, и Эмма вошла, не постучав. Первым, что бросилось ей в глаза, был Роланд, увлеченно рисующий что-то. Он сидел на маленьком стульчике за столь же маленьким столиком, и из-под фломастера в его руке выходило нечто кислотно-желтое. Услышав шаги, он поднял голову, и его маленькое личико озарилось искренней улыбкой.
— Эмма! Плллррривет!
— И тебе привет, — растерянно проговорила Эмма, переводя взгляд на усмехающуюся Регину.
— А мы с Региной работаем! — гордо сообщил Роланд, поднимая над головой свой рисунок и демонстрируя его окружающим.
— Все так, милый, — сказала Регина, и Эмма поразилась звучащей в ее голосе нежности. — Только, боюсь, у меня не получается работать так же хорошо, как ты.
И она сокрушенно покачала головой, обводя руками кипу документов, окружавших ее.
— Пойду папе покажу, — решил Роланд, выбрался из-за столика и промчался мимо застывшей Эммы. Дверь за ним звучно хлопнула, только тогда Эмма отмерла.
— Это что такое? — спросила она.
Лицо Регины в одну секунду стало смурным и напряженным.
— Я просто подумала, что нечего ему бегать по зданию, еще упадет и разобьет что-нибудь, пусть лучше сидит тут и рисует.