Эмма кивнула, принимая объяснение, хотя ей все еще казалось удивительным, что Регина, плохо уживающаяся с чужими людьми, так хорошо отнеслась к Роланду. Или это потому, что он ребенок и чем-то напомнил ей Генри?
— Мы можем поговорить? — уточнила Эмма, не будучи уверена, что сейчас подходящее время. И она убедилась в этом, когда услышала ответ.
— Меня сегодня обвинили в расизме, в тоталитаризме и еще бог знает в каких «измах», — сердито проговорила Регина, поднимая взгляд. — Эти чертовы Бланшард и вдова приходили ко мне утром и говорили, что на важных постах в Сторибруке нет ни одного цветного. Это, видите ли, внезапно оказалось очень важно — поставить повыше какого-нибудь негра! И желательно — мужчину.
Эмма невольно ухмыльнулась. Регина сейчас прозвучала крайне неполиткорректно, хорошо, что ее никто не слышал.
— Ну, в чем-то они правы. Посмотри: ты мэр, я шериф. А сколько еще важных должностей в Сторибруке?
Ее почти не задел тот факт, что кто-то продолжал требовать ее отставки и даже выдвигал свои кандидатуры. Она откуда-то знала точно, что ничего плохого не случится. По крайней мере, пока Регина у власти.
Регина фыркнула и порывисто встала, выходя из-за стола.
— Прокурор — мужчина. Главврач города — мужчина. Редактор газеты — мужчина. Да, не цветные, но кому их рожать, уж не мне ли? Сторибрук — крошечный городок. Мне надо продолжать?
Она подошла ближе и вдруг подняла руки, раздраженно застегивая пуговицу на рубашке Эммы.
Неожиданно. Очень. И это мягко говоря.
Сердце стукнулось где-то в горле.
— Ты чего делаешь? — пораженно поинтересовалась Эмма, не зная, как лучше себя повести.
— Простите, мисс Свон, но это ужасно выглядит: ряд пуговиц, и в середине одна незастегнутая. Практически это сбивает меня с мысли.
Такой жест со стороны Регины был слишком странным, чтобы Эмма быстро нашла, как на него отреагировать. Между тем, Регина закончила свое занятие и вернулась на место, однако садиться не стала, а остановилась возле окна, поглядев в него.
— Вы о чем-то хотели поговорить, мисс Свон, — напомнила она со вздохом.
Эмма откашлялась.
— Я? А… да, — она все еще не могла до конца отойти от довольно интимного жеста, продемонстрированного Региной. — Ты знакома с мистером Джефферсоном?
Похоже, она даже не заметила, что сделала. И, наверное, это ничего для нее не значит…
— Мистер Джефферсон? Да, я его знаю.
Эмма, хоть и продолжала находиться в растерянности, не смогла не отметить чуть напряженный голос Регины.
— Он приходил к нам в участок.
Регина скрестила руки на груди.
— И? — ее глаза слегка сузились, она чуть подалась вперед, прядь темных волос легла на смуглую щеку. Она напоминала Эмме какого-то затаившегося хищника, не понимающего, в какую игру с ним играет добыча.
Эмма кашлянула.
— Это слегка странно, Регина, но… он обвиняет тебя в том, что ты похитила его дочь и отдала другим людям.
Она ждала, что Регина велит ей пойти вон. Ждала стены ледяного молчания. Ждала что угодно, но только не взрыва смеха. Регина запрокинула голову и засмеялась. Она тряслась всем телом, и в какой-то момент Эмма испугалась, что сейчас польются слезы. Слез не было, но глаза Регина все же утерла.
— Боже мой, это так забавно, мисс Свон!
— Я бы так не сказала, — пробурчала Эмма. Она засунула руки в карманы куртки и переступила с ноги на ногу.
Регина снова усмехнулась.
— Это почти правда. То, что сказал мистер Джефферсон.
Эмма тут же напряглась.
— В каком смысле — правда?
Она следила за Региной, когда та вздумала отправиться к бару, открыть его и налить себе виски на полпальца. В этот раз она не предложила Эмме выпить вместе.
— Когда мистер Джефферсон овдовел, я приходила к нему и убеждала передать дочь родственникам. Видите ли, уже тогда он проявлял признаки безумия. Я могла его понять, я тоже теряла… родных, — на последнем слове Регина внезапно запнулась, и Эмма насторожилась еще больше, понимая: речь идет не только о родных. О любимых. Кого теряла Регина? Жениха? Мужа? Почему-то Эмма не допустила и мысли о том, что Регина могла быть в длительных отношениях с женщиной. Не до нее, не до Эммы. Это было каким-то утвержденным фактом и не подлежало изменениям. Даже несмотря на определенные познания Регины, которые она продемонстрировала недавно.
— Он отказался, — продолжала тем временем Регина, маленькими глотками осушая свой стакан. — Но с таким неуправляемым родителем девочке могла грозить опасность. Мне пришлось обратиться в социальную службу.
Эмма молчала, внимательно слушая. Что же замкнуло в голове у Джефферсона, что он начал делать такие нелепые выводы? Причин не верить Регине не было. Если бы она что-то скрывала или если бы ей была неприятна эта тема, она бы просто отказалась говорить. Но тут, судя по всему, она не видит особой проблемы, поэтому охотно делится деталями.
— Социальщики забрали девочку и уже потом, вне Сторибрука, передали ее родным. К сожалению, обследовать Джефферсона так, чтобы подтвердить его безумие, не удалось. Комиссия вынуждена была признать, что он не опасен для окружающих, однако должен находиться достаточно далеко от своей дочери, которая может напоминать ему о прошлом. Это был тяжелый год для всех, но Грейс удалось увезти. Теперь она живет в Аризоне, насколько я помню.
— А эта Пейдж… — проговорила Эмма, когда Регина замолчала. — Я так поняла, она копия Грейс?
Регина поморщилась, отставляя стакан.
— Я как-нибудь покажу вам фотографию Грейс, если найду. Поверьте, там, конечно, есть сходство, но не такое сильное. Однако, как вы понимаете, безумцам нужно за что-то уцепиться.
Эмма понимающе улыбнулась. Все встало на свои места. Как она и полагала с самого начала, за Джефферсоном просто следует прислать дюжих санитаров, чтобы он не смущал горожан своими фантазиями.
— А теперь к главному, — вздохнула Эмма. — Генри.
— А что Генри? — тут же напряглась Регина. — С ним что-то случилось?
Она впилась в Эмму цепким взглядом, от которого захотелось поежиться. Эмма даже поразилась тому, как быстро Регина может менять свое обличье. То она истинный суккуб, которого желаешь на каждом вдохе, то агрессивная гарпия, от которой хочется отойти подальше. Будто ведьма, честное слово!
— Генриподралсявшколепозвонилмнеегооставилипослеуроковясказалачтонебудуегозабиратьвиноваттакотработай, — залпом выпалила Эмма. Регина помотала головой.
— Помедленнее, мисс Свон.
Пришлось повторить. Про книгу, синяк под глазом и разговор с Мэри Маргарет. Регина аж задохнулась от возмущения.
— И вы говорите мне об этом только сейчас?! – она, кажется, даже подпрыгнула, так сильно было ее искреннее негодование.
— Так я ведь только сейчас пришла, — смутившись, отозвалась Эмма. Она почти почувствовала себя виноватой на самом деле, но быстро отрешилась от этого ощущения, потому что оно было в корне неверным.
Регина подскочила к ней, как коршун к маленькой птичке. Глаза ее яростно сверкали.
— Вы начали с безумного Джефферсона, хотя уж он-то явно мог подождать!
— Как и Генри, — разумно заметила Эмма. — Он не умер и не поранился. Он просто натворил дел, и я не считаю, что ему должно это сойти с рук. Кроме того, — добавила она, — он кричал на меня и топал ногами.
Регина снова сверкнула глазами.
— Почему он позвонил вам, а не мне? — кажется, ее не взволновало то, что Генри повел себя как минимум некрасиво.
Эмма, слегка недовольная выборочным равнодушием Регины, пожала плечами.
— Может быть, растерялся или набрал первый попавшийся номер.
Услышав это, Регина немного остыла. Поправила воротник блузки и глухо сказала:
— Что ж, он достаточно наказан, что не доверился мне в этот раз. Мне можно не утруждаться.
Черт дернул Эмму за язык, когда она полюбопытствовала:
— А ты уже планировала его наказать?
Ей бы хотелось, чтобы Регина выговорила наглому мальцу. Чтобы объяснила, что кричать на взрослых он не имеет никакого права. Чтобы, в конце концов, лишила его чего-нибудь ценного, дабы он понял, что любое преступление сопровождается достойным возмездием, а сидение в школе после уроков таковым не считается.