- Куда это? – подозрительно поинтересовался Дэвид. Эмма прищурилась.
- Никаких допросов, Нолан.
- Мне надо знать, где тебя искать в случае чего. К Питеру? – он был уже в курсе про старую квартиру.
Эмма покачала головой.
- Нет, - она подумала и сказала правду: - Я еду к Регине.
Она и сама не знала, зачем сказала. Может быть, потому что не видела смысла врать.
Дэвид цокнул языком.
- Слушай, не мое это дело, но, может, ты с ней поменьше будешь общаться?
Эмма насторожилась.
- Это еще почему? – она даже почти передумала вставать, настолько ей стало интересно, с чего бы Дэвид вдруг залез в ее личную жизнь.
Дэвид смущенно кашлянул.
- Ты же знаешь… слухи всякие и так ползают по городу. Зачем тебе лишние проблемы? – он скривил гримасу, показывая, что по его мнению Эмме такое точно не нужно.
- И в чем, как ты считаешь, состоят мои проблемы? – холодно спросила Эмма. Дэвид, не заметив смены тона, с готовностью пояснил:
- Она уже занята, смирись с этим. Не так уж здорово, знаешь ли, вынуждать ее выбирать.
Он укоризненно покачал головой. Эмме же в голову ударила кровь.
Дэвид учит ее жизни? Дэвид, который при жизни Кэтрин встречался с Мэри Маргарет? А после смерти Кэтрин надрался до потери памяти и трахнул шерифа?
Внутри Эммы огромной лужей растекался яд, который просто необходимо было куда-то сцедить.
- Я рада была выслушать твое мнение, Дэвид, - сказала Эмма так, что даже сама Регина, наверное, позавидовала бы ее интонациям. – Но считаю, что вряд ли тот, кто поимел меня в день смерти собственной жены, имеет право указывать кому-то, как поступать.
В висках застучали молоточки. Пораженное лицо Дэвида немного расплылось, пришлось с усилием моргнуть.
- Эмма… Что ты такое говоришь?
Эмма зло ухмыльнулась. И в красках описала все то, что ей запомнилось. А такое не забудешь, даже если очень захочешь. Она не знала, кому и за что мстит, но стало легче. Слишком долго она носила в себе эту тайну. Слишком долго оберегала Дэвида. Пусть теперь и он немного помучается. Дэвид же сидел красный и вспотевший, вцепившись в край стола, и молчал. А когда Эмма замолчала, выдохнувшись, пробормотал, не поднимая глаз:
- Не может быть.
– Дэвид, твою мать, я рада, что ты ничерта не помнишь, но мне от этого не легче! – тут же взвилась Эмма, сама себя не узнавая. Она не собиралась убеждать Дэвида, она просто выложила ему все то, что он давно должен был узнать. Пусть теперь живет с этим! Она-то живет!
Дэвид снова замолк, еще сильнее вцепившись в стол. Эмма не стала ждать от него вопросов или объяснений, с шумом встала и ушла. У нее были дела поинтереснее. И ни разу не обернулась, чтобы проверить, сидит ли Дэвид на месте или свалился в обморок от ужасных известий.
Всю дорогу до Миффлин-стрит она прикидывала, что и как может сказать Регине. Раз уж пошло такое дело, то нечего стесняться. В конце концов, у нее тоже есть чувства, о которых никто не думает. Эмма чувствовала, что за спиной у не выросли крылья. Раньше она пыталась сгладить все углы, обойти острые предметы, чтобы не пораниться самой и не поранить окружающих. Но сегодня старательность лопнула, как мыльный пузырь. И если Регина снова хочет поиграть, то игра пойдет по правилам Эммы. Или вообще никак.
Оставив «жука» на другой стороне улицы и с силой хлопнув дверцей, Эмма, продолжая пребывать в мрачном и решительном настроении, вихрем пронеслась через калитку и, добравшись до крыльца, занесла руку, чтобы постучать. В то же мгновение дверь распахнулась, Регина возникла на пороге, будто только и ждала Эмму. Ну так отлично, разве нет?
- Давай сразу договоримся, - без предисловий начала Эмма, входя в дом и бесцеремонно отпихивая удивленную Регину с дороги. – Если ты хочешь обсудить то, что произошло тогда на лестнице – валяй, начинай.
В глазах Регины мелькнуло что-то смутное, она сглотнула, но промолчала.
- Нет? – Эмма приподняла брови. – Жаль. Потому что я бы очень хотела обсудить тот день. Выяснить раз и навсегда, кто прав, кто виноват и что со всем этим делать.
Регина продолжала молчать. В руках у нее было полотенце, в которое она вцепилась с такой силой, что костяшки пальцев побелели. Эмма заметила это: ага, значит, тема все еще остра как никогда, что совершенно не удивительно. Регина может делать вид, что все у нее в порядке, но ничего не в порядке. И не будет, пока они не обсудят, что и как.
Глубоко вдохнув, Эмма продолжила наступать:
- Я не знаю, что творится у тебя в голове, но могу предположить, что мало хорошего. Выскажись. Прямо сейчас. Ударь меня. Обвини меня. Заставь ползать на коленях. Прояви хоть какие-то эмоции, чтобы я поняла, что ты чувствуешь!
Регина сжимала полотенце и шаг за шагом отходила к стене, не сводя с Эммы напряженного взгляда. Кажется, не так она себе представляла эту встречу.
- Я понятия не имею, как вести себя с тобой. Ты молчишь и молчишь, делаешь вид, что все нормально, но как только я начинаю в это верить, все меняется. И я бегу, чтобы прояснить хоть что-нибудь, но ты снова улыбаешься и говоришь, что все в порядке!
Эмма подавилась своей пламенной речью и закашлялась. Мотая головой, она все кашляла и кашляла, пока в горле не перестало першить. Тогда она продолжила, уже чуть тише:
- Пожалуйста, Регина. То, что случилось тогда… Черт, мне тоже плохо от этого. Я стараюсь не думать об этом, стараюсь убедить себя, что не произошло ничего по-настоящему страшного, что все живы, но… Я прошу тебя, Регина. Дай мне шанс загладить свою вину. Дай шанс нам исправить то, что еще можно исправить. Если можно. Но я же вижу, что можно.
Когда Эмма ехала сюда, она собиралась говорить совершенно не об этом. Она хотела сказать, что ей надоели игры, что ей надоела Регина, что ей надоели все и всё. Что она хочет уехать и думает, а не забрать ли Генри с собой. Что Регина может сколь угодно долго строить из себя не пойми кого – это ее проблемы, потому что, очевидно, она не собирается делиться ими. Эмма хотела въехать в дом на коне, разгромить тут все и выскочить сквозь разбитое окно победителем. Но получилось так, что она упала на колени прямо в осколки и теперь ползла по ним, не замечая, сколько льется крови.
Возможно, следовало сделать именно так очень давно. Попросить. Взмолиться. Показать свою слабость, чтобы в ответ доверились тебе.
Регина сделала последний шаг назад и уперлась спиной в стену. Подняла руки, словно пытаясь защититься полотенцем. Эмма разочарованно выдохнула, а потом поймала взгляд карих глаз.
Ох, какие же были глаза! Все в них было. И одновременно не было ничего. И этими невозможными, невероятными глазами Регина смотрела прямо на Эмму и… ждала.
Ее.
Ошибиться было невозможно.
Эмма не ошиблась. И сделала шаг навстречу.
Она думала, что сделала Регине больно, когда сжала ее в объятиях так сильно, как только смогла, но Регина лишь выдохнула ей в губы и зарылась пальцами в волосы на затылке, уронив полотенце. Мурашки побежали по спине от прикосновения, Эмма склонила голову и поцеловала Регину так нежно, как только смогла. Вкус ее губ был прежним. Что-то никогда не менялось. И хорошо.
Регина дала ей шанс. Своим выдохом, своим прикосновением, своим поцелуем. Может быть, это был шанс для них обеих. В любом случае, начало оказалось положено – и лучше, чем Эмма ожидала. Она гладила ладонями лицо Регины и что-то обещала ей. В голове хаотично мелькали сотни мыслей и идей. Она исправит все, что испортила. Ей просто нужен один малюсенький шанс. Ей нужна вера. И доверие. Эмма целовала глаза Регины, ее скулы, ее губы, задыхаясь от нахлынувших возможностей и не понимая, как вообще могла хотеть когда-то причинить ей боль. Как заставила себя это сделать.
А в следующий момент разгневанный мальчишеский выкрик заставил их отскочить друг от друга.
- Генри! – выдохнула Регина, зачем-то быстро подобрав полотенце. Эмма попятилась, сглатывая тревогу. Не так она хотела, чтобы Генри узнал про них. Совсем не так. Почему она забыла, что мальчишка дома?
- Вы почему целуетесь?! – Генри кубарем слетел с лестницы. – Зачем! Вы не должны! Вам нельзя!