Регина очень укоризненно посмотрела на нее.
– Мисс Свон. Вы полагаете, я не узнаю тот визг и топот, доносящиеся из коридора?
Она усмехнулась, видя растерянность Эммы, потом мирно проговорила:
– Спасибо, что подыграли.
– А что? – Эмма с интересом посмотрела на нее. – Ты не хотела видеть Робина?
Внутри волной поднялась нежность. И даже откуда-то выползла гордость: ее вот Регина видеть хочет! Она только вошла, а Робина уже на нее обменяли! Это была не самая лучшая мысль, но отделаться от нее не представлялось возможным. И Эмма решила, что не станет отделываться. Пусть. Хоть что-то да должно доставлять ей радость, ведь так? Пусть вот это.
Регина осторожно приподнялась: прооперированная и забинтованная нога ее была закреплена на весу для того, чтобы избежать резких движений. Эмма поддержала ее под руку, помогая, и только потом отметила, что Регина не стала вырываться, что приняла помощь. Это ли не радость?
– Я хотела поговорить с вами, – увидев укоризненный взгляд Эмма, Регина вздохнула, закатила глаза и поправилась: – С тобой.
– Ну вот, – Эмма присела рядом на постель. – Мы же одни. Зачем так официально?
Она хотела снова взять Регину за руку, но подумала, что не стоит торопиться.
– О чем ты хотела поговорить?
Регина поправила свою подушку, уселась поудобнее.
– О Голде. Насколько я помню, сегодня ты должна была допрашивать его.
– Откуда ты?.. – начала ошеломленная Эмма, но Регина перебила ее:
– Когда же ты привыкнешь? Я сколько раз уже говорила, что у меня свои источники?
Она сказала это не зло, с усмешкой, но не обидной. Эмма только прикусила губу, раздумывая, а не поинтересоваться ли, какие такие источники у нее. Потом все же ответила:
– Ничего. Все, как и обычно. Голда не за что ухватить. Мне не хватает материала. И он это знает.
Она отвела взгляд, не зная, как Регина отреагирует на то, что и ее заявление не сработало. Однако время шло, а Регина молчала. Молчала и Эмма, но по другому поводу, а когда устала молчать, все же взяла Регину за руку робко, готовая тут же отпустить, если почувствует недовольство.
– Регина? – осторожно позвала она ее, легонько сжимая пальцы, и получила задумчивый ответ:
– Он помнит.
Фраза, сорвавшаяся с губ Регины, прозвучала странно. Эмма, нахмурившись, приподняла брови.
– Что помнит?
Регина поморщилась и, словно очнувшись от короткого сна, двумя пальцами потерла переносицу.
– Все.
Как такое короткое слово может прозвучать так тяжело?
Эмма покачала головой. Она продолжала держать Регину за руку, и это прикосновение ей хотелось сделать центром вселенной.
– Говори конкретнее.
Она склонилась к Регине, испытующе разглядывая. Ей показалось, что та колеблется, будто хочет что-то сказать, но какая-то сила удерживает ее от этого.
– Регина?
По спине пробежал холодок. Откуда-то в голове возникла мысль: если бы Регина сейчас сказала то, что хочет, дело можно было бы закрывать. Прямо сейчас. В ту же секунду. Признание Регины объяснило бы все абсолютно.
На какую-то секунду карие глаза почудились целой вселенной, в которую Эмма приготовилась упасть. Но вот Регина моргнула, и ощущение пропало вместе с холодком, за секунду до этого пощипывающим спину.
– Не обращайте внимания, мисс Свон, – криво улыбнулась Регина и, едва заметно колеблясь, забрала свою руку. – Я говорю о том, что Голд помнит наши разногласия. По разным вопросам. Помнит и будет и дальше ставить меня в неудобные и невыгодные положения. Можно только надеяться, что никто больше не умрет.
Регина явно не желала делиться своими настоящими мыслями, раз уж снова употребила «мисс Свон». Ее можно было понять: она старалась помочь, но ее помощь ничего не дала. Кроме того, ей в машину подложили бомбу, и мало кто сомневается в том, чьих рук это дело. Будешь тут огорчен.
Эмма и сама огорчалась. И не только по поводу Голда. Немного раздосадованная тем, что Регина вновь отстранилась, Эмма выпрямилась, сжимая губы.
– Я найду на него управу, – твердо пообещала она и получила в ответ снисходительный и немного насмешливый взгляд Регины.
– Вы серьезно?
Она явно сомневалась в счастливом исходе. И тут было, в чем усомниться, на самом-то деле.
– Абсолютно, – тем не менее, кивнула Эмма, веря в то, что говорит. Если раньше дело касалось лишь ее, то теперь все было гораздо серьезнее. И Регина, и Генри – они сейчас только под ее защитой. Только она может сделать что-то, что избавит от дальнейших взрывов и всего того, что еще может придумать Голд.
Эмма глубоко вздохнула. Помедлила немного и снова взяла Регину за руку, готовая ко всему. Но, к ее удивлению, Регина не только не отстранилась, но и сжала ее пальцы, немного наклоняясь вперед. А потом вдруг спросила:
– Вы любите меня?
Сказать, что Эмма была ошеломлена, это не сказать ничего. Разумеется, она думала о своих чувствах, но совершенно не планировала пока что признаваться в них Регине. Как минимум, потому, что та не раз намекала, что не готова к таким откровениям.
Жар стремительной волной пронесся по спине Эммы, закрутил вихри на пояснице и провалился ниже, уютно обосновавшись между ног. Эмма невольно облизнула пересохшие от волнения губы.
Регина смотрела как-то отчаянно. Словно от ответа зависела ее жизнь. Или нечто большее, но что может быть больше жизни? И тогда Эмма ответила «Да», стараясь не думать, к чему это их приведет, стараясь не вспоминать, что еще недавно Регина убеждала ее в бесконечной любви к Робину. Впрочем… стоп. Регина и не сказала, что любит ее. Она спросила о другом.
Эмма застыла, с горечью думая, что снова поторопилась, что ей опять будет больно, но в этот момент Регина порывисто обхватила ее второй рукой за плечи и притянула к себе, целуя. У нее были горячие губы с далеким привкусом кофе, Эмма зажмурилась, отвечая на поцелуй. В голове моментально стало пусто, мир закружился, а сердце забилось учащеннее. Когда Регина отстранилась, Эмма невольно потянулась за ней, отказываясь верить, что волшебство кончилось. И опешила, увидев в карих глазах разочарование.
– Что-то не так? – Эмма едва заметила, что руки их все еще соединены, а пальцы сплетены в крепком пожатии. Регина смотрела на нее так, будто ждала от поцелуя чего-то большего и не получила этого. Эмме почему-то стало стыдно за не оправдавшиеся надежды.
– Я… прости, – она попыталась освободиться, но Регина не пустила ее. Сжала руку крепче и нахмурилась, из взгляда исчезло разочарование, сменившись чем-то другим.
– Я все еще пытаюсь смириться с мыслью о том, что мне нечего больше скрывать, – сказала она со вздохом. – Мне… Эмма, это почти больно. И сейчас я, наверное, сделала то, чего не должна была делать.
Она колебалась. И ей это не нравилось, это было слишком заметно. Однако она все-таки сжимала руку Эммы и, кажется, не собиралась ее отпускать. Эмма ждала продолжения, но его не последовало. Тогда она наклонилась и поцеловала Регину снова.
– Ты спросила меня, люблю ли я тебя, – прошептала она чуть позже, когда губы их разомкнулись. – Тебе не понравилось то, что ты услышала?
Она вся дрожала. Ей безумно хотелось забраться на постель прямо в уличной одежде, в сапогах, и прижаться к Регине, накрыть ее собой, спрятать от всех, пробраться руками под больничную рубашку и почувствовать то тепло, по которому она так сильно скучала. Но вместо этого Эмма сидела и заставляла себя оставаться спокойной. Потому что не хотела ничего испортить.
Что-то неуловимо дрогнуло в выражении лица Регины. Она явно хотела ответить, но, передумав, просто улыбнулась.
– Я не хочу привязывать тебя к себе. У меня есть… Робин.
Последнюю фразу она сказала слишком неуверенно для того, чтобы Эмма поверила в ее искренность. Пришлось снова поцеловать Регину, на этот раз – гораздо интимнее. И ей позволили это сделать. Потому что поздно было - веревка уже затянулась.
– У тебя есть я, – прошептала Эмма, тяжело дыша. Она прижималась лбом ко лбу Регины и медленно гладила ее по щеке двумя пальцами. А потом еще раз поцеловала ее, и это был тягучий, медовый поцелуй, от которого заныло в паху и уже не удалось удержаться от того, чтобы прижаться к Регине – хотя бы плечом.