Глава 1. Есть ли жизнь за МКАДом?
Алексей проснулся с рассветом… Как всегда… Но ничего не увидел… Вообще… Потому что ставни избы, в которой он коротал зиму, оставались заперты, ибо тоскливо ему было смотреть вокруг: одни стволы да ветки. И узоры на стёклах его не радовали – окна Алексей тоже занавесил. Откинув одеяло и отыскав помятый коробок в кармане портков, которые с осени не менял, он чиркнул спичкой и запалил горелую лучину в нише у трубы над плошкой, чтобы осветить горницу. Потом нехотя спустился по голбцу[1] ещё тёплой печи, умылся из кадушки на ступеньке, кое-как расчесал пальцами всклокоченные кудри, бороду, решил: «Надо в баню сходить!», и тут же одёрнул: «Что б тебя! Размечтался! До ближайшей деревни целый день хода, а лыжи вот-вот надвое треснут! Да и нельзя тебе к людям, такому уроду! Надевай тулуп и шуруй в лес, пока добычу из твоих силков не растащили. Придёшь вечером – на углях зажаришь. Жрать-то нечего!».
Благо, говорить сам с собой вслух он ещё не начал…
Но действительно ещё вечером проглотил последнюю плошку пресной похлёбки…
Алексей выживал уже месяц. И отнюдь ни в каком-нибудь реалити-шоу. Совсем без запасов. Даже соли не взял с собой, уходя от цивилизации, чтобы поселиться в избе своего умершего деда, умелого охотника. Найдя сторожку по координатам ГЛОНАСС, Алексей выбросил спутниковый навигатор, обрекая себя на дикое существование.
Чтобы понять, кем теперь является…
В сенях было холодно.
На лавке валялся топор – единственное человеческое орудие, которое Алексей ещё использовал. Не считая ловушек, сделанных им собственноручно. Те нужно было проверить до заката.
Алексей с некоторым трудом, дёргая на себя резко, открыл дверь – сугроб, выросший за ночь у порога, будто не хотел пускать его наружу.
Белые хлопья медленно и тихо устилали крепкий наст.
Солнце пряталось за пегой пенистой плевой облаков.
Снег не искрился под золотистыми лучами…
Спрятав топор под тулуп, чтобы дрова наколоть в недалёкой роще, надев лыжи и рукавицы, нахлобучив ушанку, Алексей вернул дверь на место и, широко расставляя ноги, заспешил к далёкому яру[2].
Лишь там водились ещё зайцы. Беляки рыли глубокие норы в высоких сугробах и сидели там день. Кормиться выходили вечером.
Вчера Алексей поставил на тропе, ведущеё в чащу от обоих выходов из оврага силки. Длинный силуэт, похожий на жердяя[3], обещал богатую добычу. Одинокое гибкое деревце, которое он согнул недавно, чтобы приладить удавку над заичьей тропой, давно уже распрямилось и покачивалось от веса жирной тушки. Косой бесяк уже перестал трепыхаться. Петля из бечевы затянулась как надо. Радуясь своей большой удаче, Алексей улыбнулся. А потом испытал сильнейшее разочарование: следующие пять или шесть часов ему пришлось провасти в поисках, оказавшихся тщетными. Скользя на лыжах вниз по склону и расставляя ноги, чтобы забраться, он раз за разом размышлял зачем подверг себя добровольной изоляции…
Всё началось с обычной вроде бы вылазки на вражескую территорию. От разведки пришло сообщение о концентрации у границы крупного бандформирования. Командование приняло решение провести операцию десанта, названную условно «Упреждающий удар».
Вышли затемно. Несколькими взводами. Каждый имел свой чёткий приказ. Знали его только командиры отделений. Алексей получил распоряжение лично в руки. Слова, напечатанные мелким шрифтом на аккуратно сложенном им листке, недвусмысленно гласили: «Проникнуть вглубь сектора на двадцать километров. Зайти в тыл противнику. Ликвидировать!».
Под началом его имелось всего десять рядовых.
Их оказалось недостаточно, чтобы уничтожить целую роту – полсотни бойцов.
Бой был безумно быстрым и… болезненным.
Полные отчаяния глаза умирающих парней он пытался забыть! И не мог…
Вспышки выстрелов выхватывали из мрака испуганные лица… измазанные кровью и копотью лица… бледнеющие лица. Они не заслуживали такой участи… Но все погибли, как герои…
Его самого ранили дважды. В рукопашной: нож застрял в правой лопатке, а когда он развернулся – скользнул по груди к сердцу…
Алексей не заметил, когда перестал быть собой…
То ли когда лезвие со скрежетом вошло между рёбер, то ли когда едкий запах собственной крови резанул ему ноздри…