[4] Аллюзия на патриотическую песню Великобритании. Она написана по поэме Джеймса Томсона. Известна, благодаря двухстрочному рефрену в конце каждой строфы, который, собственно, и дал ей название:
Правь, Британия! Правь волнами:
Британцы никогда не станут рабами.
[5] Аллюзия на патриотическую песню США. Она была перевезённая английскими войсками в Северную Америку, во время колониальной войны с французами в июне 1755 года. Возникла в качестве юмористической: выражала насмешливое отношение британских офицеров к местным новобранцам. Исполняется под аккомпанемент флейты.
[6] Дословно в переводе с немецкого «Оружие возмездие». В русской литературе известна, как ракета Фау.
[7] От лат. annexus — «присоединённый». Насильственное присоединение государством всего или части территории другого государства в одностороннем порядке.
[8] Название, данное средневековыми арабскими географами и историками странам, расположенным к западу от Египта. В настоящее время это понятие получило в политике более широкое значение (т. н. Большой Магриб) и в него включаются: Алжир, Тунис, Ливия, Марокко и др.
[9] В переводе с арабского «Аллах – велик!».
Глава XX. Хватит ли русскому сил кетам помочь?
Дед Алексей приплыл в Бахту весной на самом первом теплоходе, как только закончился ледоход. Чтобы промыслом жить.
Охотился он очень долго: много лет, сколько помнил себя, с детства самого в Дебрянщине – так его дед их родные дремучие леса называл, через которые даже монголо-татарское иго не пролезло. А Наполеон и все французы захватить пытались-пытались – не смогли.
Учился Алексей у своего деда, пока бить фашистов не ушёл. Но в Дебрянщину не вернулся. Двум смертям не бывать, одной – не миновать…. Сожгли его деревню немцы – идти назад к пепелищу душа не дала. Горестно ему слишком было. Остался в Москве, куда перевели с фронта. Высотки строил. Квартиру получил. Зажил, как городской. Да только одиноко… Но скоро жену нашёл. Захотела она дачу – за МКАДом подыскал…
Зажили, глаза в глаза глядя. Года за годом – семьдесят лет минуло…
Когда он сам стариком стал, также начал учить внука своего. Но тот погиб на войне…
Больше у Алексея родных не было: умерла жена от разрыва сердца, когда сын пропал без вести. Только внука принёс – и пропал. Взял просто и сгинул… Кто мать – загадкой так и осталось…
Рос малец, словно в сказке: не по дням, а по ночам. Умницей был, хоть и задумчивым. Пришёл срок – забрали в армию. И не стало мальца…
Осознал тогда дед Алексей, что на старом месте жить не может. Продал квартиру в центре Москвы, и уехал на Енисей. От бывалых охотников слыхал он, что там ещё нехоженая человеком Тайга есть. Не сомневался, что прокормить себя сумеет. Сам в одиночку не раз даже медведя валил, а потом варил и вялил. Думал: «Уж соболей-то добыть – не сложнее».
Оказалось, совсем наоборот. Половину денег пришлось ему на покупки сразу потратить. Не только, чтобы дом приобрести.
Ну как, дом… Домишко… Избушку, такую же, какая у него под Москвой осталась – дача заброшенная.
Даже в Туруханск – районный центр – возвратился.
Местные совет дали: «Съезди, поднабери скарба: леску и сети, багор и вёсла, мотор и солярку». Потому что летом охотники все рыбаками становились.
Лайку ещё взять сказали, но дед не стал, ибо на дух не переносил собак.
Умелец Василий Слободинский долблёнку ему из осины сделал, а староверы – плоскодонку, и почувствовал дед Алексей удильщиком.
Нутро его артачилось. Не любил он рыбу. Всегда зверей только добывал. Даже птицами брезговал, но тут их тоже пришлось научиться стрелять. И хлеб выпекать самому, ибо закрылась в Бахте единственная пекарня. Дошло до деда Алексея, исхолила его жизнь в столице. Забыл он или не знает как то или то делать. Притом, что помнил ещё времена, когда перед МГУ лоси ходили!
Решил с кетами поговорить. Много в юности доводилось ему слышать от своего старика об этих вольных охотниках, могущих даже тигра уссурийского поймать, если забредал тот в их края. А соболя подавно, особенно кулёмкой: хлоп – и всё!
Спросил дед Алексей местных, где кеты живут – указали ему на окраину села.