– Вы оправдываете их? – ужаснулась я.
– Отнюдь. Я видел настоящих чудовищ, на которых невозможно повлиять: им чуждо всё человеческое…
– Вы – как Юзеф… Он был храбрым… А теперь мёртв…
– Я усмехнулся тогда.
– Подтверждения моих слов каждый день перед глазами, – возразила я.
– Их тоже можно заставить бояться…
На этом разговор вновь прервался. Каждый остался при своём мнении. Но оба мы не ошиблись. И тому скоро нашлось доказательство.
Начали происходить события.
Очень важные!
Снята блокада Ленинграда!
Освобождён Крым!
Красная армия подходит к Львову.
– Пора уходить, – сказал я, буквально поймав её в проходной за локоть, незаметно для охранников.
– Куда? – недоумённо спросила я, пытаясь высвободить руку, не привлекая лишнего внимания.
– После заката стой у задней стены барака, – прошептал я быстро и свернул в другой цех так, как будто мы совершенно незнакомы.
– Я только успела задать ему вопрос: «И зачем же?».
– Ответа пришлось ждать…
– Когда сгустился мрак, я долго не решалась выйти под предлогом справить нужду. Но всё-таки отыскала в себе смелость, стала изображать потребность, получила презрительное разрешение от надсмотрщицы, обошла барак и направилась к небольшому домику в углу двора. Села там и задумалась, стараясь не чувствовать зловония, исходящего из выгребной ямы… Пред самым отбоем я видела, как растерзали младенца… Отняли у матери, взяли за ножки… и разорвали… На душе у меня было гадко… Тошнило… Лишь где-то внутри – будто в животе – ещё теплилась надежда…
– И вдруг я поскрёб дверь.
– Занято, – выдохнула я натужно.
– Ты готова? – почти беззвучно спросил я.
– К чему?
– Бежать.
– О таком я даже не задумывалась.
– Завтра оркестр истребят, – «порадовал» её я. – Сначала застрелят дирижёра в голову, затем комендант прикажет музыкантам по одному сделать три шага вперёд, положить инструмент на землю, раздеваться догола и…
– Я сейчас, – сухо откликнулась я, не желая его слушать, закрыла лицо руками, принимая мысль: «Придётся попытаться», приоткрыла дверь и поинтересовалась: – Как Вы сюда попали?
– Перегрыз заграждение из проволоки, – я вытащил из кармана кусачки, которые украл из цеха… и которые мне не понадобились.
– А как через стену будем перебираться? – спросил я.
– Очень аккуратно! – сказал я тихо и, не говоря больше ничего, осторожно начал карабкаться по кирпичной кладке за уборной, опоясывавшей лагерь двойным кольцом и отделявшим мужской и женский блоки друг от друга.
Двор за бараком освещался прожектором, но к нам луч так и не подполз.
– Глубоко вдохнув, я последовала за ним, когда он перекинул через острое битое стекло какие-то лохмотья и протянувшим мне руку, чтобы помочь забраться.
– Мы сумели оказаться на противоположной стороне.
Перед нами простёрлась равнина, поросшая травой и усыпанная песком.
«Долина смерти» называли это место заключённые.
Невдалеке виднелось озерцо.
Взвыли сирены!
Как вспугнутая рыбка, Рут рванулась с места.
– Не так прытко, – смутилась женщина.
– Я это видел. Только потом опередил совсем на чуть-чуть.
– Возможно… Сзади залаяли псы: безудержно, бешено и беспощадно. Мои стопы быстро стали увязать. «Что такое?» – паникуя, воскликнула я.
– Песок впитал кровь на метр, – спокойно ответил я, резко схватив за плечо, крепко сжал и буквально потащил за собой со всей силой, на какую был способен.