— Прошу, помогите! — отчаянно взмолилась, обращаясь к сторожу. — Пожалуйста! Клянусь, я не сделала ничего плохого!
Дед колебался, переводя взгляд с меня на угол здания, из-за которого вот-вот должны были показаться турьеры. Правда, длилось его замешательство недолго. Сторож махнул рукой, быстро отпер калитку и поманил за собой. Он стремительно подвёл меня к небольшой сторожке и велел войти внутрь. Как только за мной захлопнулась дверь, а дед занял свой прежний пост, к воротам подошли маги. Я не слышала разговора, но в напряжении наблюдала за ними в окно. Слегка отдёрнув занавеску, смотрела на улицу сквозь крошечную щёлочку. Тело сковало напряжением, и я мысленно пообещала, что если удастся выбраться из очередной передряги, совершу как минимум три добрых дела.
Всегда имела такую привычку — мысленно обещать. Так ты словно даёшь высшим силам аванс и покупаешь у них хороший исход. Пускай звучит странно, но обычно действует.
Видимо, в последние сутки эти самые высшие силы были ко мне благосклонны, потому что сработало и в этот раз. Судя по характерным жестам, турьеры спрашивали, не приближалась ли к приюту одна подозрительная особа — то есть, я. Сторож в свою очередь ответил — нет, не приближалась.
Когда маги развернулись и пошли в обратном направлении, я медленно осела на пол. Только сейчас ощутила, насколько меня трясёт. Столько волнений за такое короткое время — определённо, перебор.
Через несколько мгновений в сторожку вошёл мой спаситель. Заметив, что сижу прямо на полу, он тяжело вздохнул и помог переместиться на кровать. Я ожидала, что сторож начнёт меня расспрашивать, но он молчал. По его виду было совершенно невозможно понять, о чём он думает.
Дед плеснул из термоса горячий чай и протянул мне жестяную кружку. Затем всё так же молча взял со стола белый свёрток и, развернув, положил передо мной пару бутербродов. То ли голод, отражающийся в моих глазах, не остался незамеченным, то ли турьеры упомянули хлеб, который якобы собиралась украсть.
Я держалась, когда вышла из «Белого пиона» и когда сидела у реки, а сейчас от неожиданного участия как никогда была близка к тому, чтобы разрыдаться. Словно почувствовав это, сторож присел рядом и, неловко приобняв меня за плечи, велел:
— Поешь. А совсем плохо — так поплачь. Полегчает.
Я бы и рада, вот только понимала, что если дам волю слезам, то просто захлебнусь в собственном море. Когда плачешь от одного, сразу же вспоминается другое — все проблемы обрушиваются разом, цепляясь друг за друга.
От угощения ничего не осталось в считанные минуты. Невольно вспомнилась Рада, угостившая яблоком и орехами. Всё-таки есть ещё в жизни место чему-то ценному и настоящему. Наверное, если бы все окончательно разучились сострадать, мир давно бы разрушился.
— Как тебя так угораздило-то? — всё-таки спросил сторож, наливая чай и себе. — Расскажи, не бойся. Я ж вижу, хорошая ты… только несчастная.
Изучая содержимое чашки, я горько усмехнулась:
— С чего вы взяли, что хорошая?
— Уж сколько я вас, таких, встречал, — хмыкнул дед. — Далеко ходить не надо — вон приют под боком. Все здесь жизнью обиженные.
— Я не обиженная, — возразила, не поднимая взгляда от чашки и запоздало поблагодарила: — Спасибо за помощь. Вы очень много для меня сделали.
На миг задумавшись, я решила рассказать всё, как есть. Мне никогда не было свойственно доверять кому-то с первых минут знакомства, но добрый сторож стал исключением. Уж если он не сдал меня турьерам сразу, то теперь вряд ли изменит своё решение.
Букет 3. Аихризон и сон из прошлого
После того, как я закончила рассказ, дед почесал лысину, громко отхлебнул уже остывший чай и выдохнул:
— Да-а…дела-а…
— Совершенно не знаю, что делать, — добавила после недолгого молчания. — Мало того, что проблема с документами, так теперь ещё и местные турьеры меня разыскивают.
Сторож согласно кивнул:
— В город соваться нельзя — это точно. Сразу найдут.
Он поднялся с места и, прикинув что-то в уме, решительно заявил:
— Вот что, оставайся-ка ты здесь.
— Здесь? — растерявшись, удивлённо переспросила я.
— Представлю тебя как свою…скажем, внучатую племянницу. Скажу, погостить приехала. У нас тут через пару недель событие значимое намечается. Вовсю идёт подготовка, рук не хватает. Так что можем и тебя к делу пристроить. С заведующей нашей договорюсь — она хоть с виду сварливая, но вообще баба хорошая.
Все-то у него хорошие. Вот уж действительно — мы видим в окружающих ровно то, что представляем собой сами. Плохому человеку и остальные отвратительными кажутся.