Тильда продолжала бросать на меня недовольные взгляды. Она была единственной девушкой среди поваров, и появление потенциальной соперницы за мужское внимание её явно не радовало.
Когда в столовую на ужин стали стекаться воспитанники, на кухню тоже пожаловали новые гости. Среди них была пара уборщиц и садовник. От непосредственных коллег я едва ли дождалась короткого кивка, а вот садовник предпочёл трапезничать со мной за одним столиком. Мужчина оказался весёлым, разговорчивым и любящим пошутить по поводу и без повода.
Собственно, на кухне я задержалась как раз потому, что хотела завести новые знакомства. О приятельских и тем более дружеских отношениях речи идти не могло, но налаживать контакты было необходимо.
Несколько раз Рэй пробовал расспросить о моей жизни, на что я только отмалчивалась и старалась сменить тему. Делать это так, чтобы никто ничего не заподозрил, оказалось довольно сложно. Теперь к красноречивым взглядам Тильды добавились недоверчивые — уборщиц. Один садовник не замечал возникшего напряжения и разряжал атмосферу фирменными шутками. И неважно, что они были совсем несмешными — всё равно срабатывали.
Когда за окном окончательно стемнело, и я собралась уходить, шеф-повар сложил пару кусочков запеканки в бумажный пакет и, протянув мне, попросил:
— Юта, будьте так любезны, передайте это вашему родственнику. Он страсть как любит нашу стряпню.
Как выяснилось чуть позже, Рэй ни капли не соврал. Заглянув к сторожу на обещанный чай, я передала угощение, и дед Ивар вмиг засиял. Скажи мне кто-нибудь этим утром, что я стану отказываться от угощения — ни за что бы не поверила. Но повар меня так накормил, что не лез даже чай. Поэтому я просто сидела, подперев подбородок рукой, и смотрела на уплетающего запеканку сторожа.
— Скажите…а вы знаете всех воспитанников этого приюта? — спустя некоторое время решилась задать волнующий меня вопрос.
Дед стряхнул с усов крошки и понятливо хмыкнул:
— Про братишку узнать хочешь?
— Его зовут Эрик Риорт, — сообщила я, чувствуя, как внутри нарастает волнение. — Может, вы слышали…
— Да уж, об этом мальце я слышал достаточно, — перебил меня сторож, который отчего-то вдруг помрачнел. — Да и не только я. Наверное, во всём приюте не найдётся человека, который бы не знал о Риорте.
Волнение мгновенно дополнилось радостью и, невольно подавшись вперёд, я уточнила:
— В какой он группе? Комнате? Как выглядит?
Не сводя с меня внимательного взгляда, сторож побарабанил пальцами по крышке стола. Несколько мгновений он молчал, а затем вздохнул.
— Да ты его уже сегодня видела. Когда я ходил к заведующей, вы успели поговорить.
Неужели интуиция не подвела, и милый ангелочек действительно является моим братом? От такой новости душа буквально воспарила, но в следующее мгновение я почувствовала неладное. Говоря об Эрике, дед Ивар был мрачнее тучи и совершенно не разделял моего энтузиазма. Ангелочек — во всех отношениях светлый ребёнок, не мог не нравиться. А значит…
Улыбка медленно сходила с лица, по мере того, как до меня доходила главная суть.
— Самый проблемный ребёнок во всём приюте, — подтвердил возникшие подозрения сторож. — Уж сколько с ним воспитатели бились, всё без толку. То окна разобьёт, то учителей до инфаркта доведёт. Да вон на буквально на прошлой неделе бедную математичку успокоительным отпаивали! Негодник исписал все стены такими…кхм…гадостями, что даже меня заставил покраснеть.
Вспомнив, какими «комплиментами» меня одарил белобрысый, я с лёгкостью представила содержание сделанных надписей.
Да…не так я себе представляла нашу первую встречу. Совсем не так…
— Знаете, это всё неважно, — сказала, обращаясь то ли к деду, то ли к самой себе. — Главное, что я его нашла, а остальное приложится. Кто бы что не говорил, Эрик ни в чём не виноват. Он всего лишь восьмилетний ребёнок, который не знал ни родителей, ни настоящей любви. А разбивать окна и расписывать стены непристойностями — это вообще любимое занятие практически всех мальчишек такого возраста.
Дед Ивар отхлебнул чай, отодвинул чашку и в который раз внимательно на меня посмотрел. Его глаза по-доброму прищурились, и в них неожиданно засветилась теплота.
— Да что ж я, не понимаю что ли? У меня вообще слабость к таким вот безобразникам… сам когда-то таким был. Просто предупредить хотел, что ребёнок трудный. К такому подход особый искать нужно. А не сумеешь — будет врагом считать.