Я взглянула на него с благодарностью.
– Что скажешь, Каала? – спросил Рууко.
Мне стало трудно дышать, будто деревья и кусты окружили меня плотной стеной. Я виновато вжалась брюхом в твердую землю, придумывая отговорки: то ли сказать, что меня подстрекали Уннан с Борллой, то ли свалить все на коней… Но тут я поймала взгляд сначала Аззуена, а потом Марры. Они ведь за меня вступились, и после этого мне струсить?..
– Правда, я сама решила подойти к лошадям. Откуда мне было знать, что они… что они скачут так быстро… Я не хотела никому зла.
– Хорошо хоть, ты не пытаешься отвертеться. Лжецам не место в моей стае. Почему ты повела щенков к табуну?
Я порадовалась, что не стала сваливать вину на других. Лежа на земле, я еще плотнее прижала уши к темени.
– Хотела посмотреть, какой из меня охотник. – Прозвучало непонятно. – Хотела быть первой, кто сумеет захватить добычу.
– Гордыня – гибель для волка, – изрек Рууко. – По собственной глупости ты сунулась к добыче без должного уважения, не умея толком охотиться.
У меня перехватило горло, от напряжения заболели глаза. Я ждала приговора. С самого моего рождения вожак искал предлога от меня отделаться и теперь наверняка выгонит меня прочь.
Он оглядел стаю. Рисса подошла к нему, за ней остальные взрослые. Волки, окружив вожака кольцом, жались к нему, то и дело переходили с места на место, тихо переговаривались.
– Да, Каала была первой, за кем потянулись остальные, но ведь щенки любопытны, – говорила Рисса, прижимаясь мордой к шее Рууко. – Они всегда лезут охотиться раньше, чем вырастут. Чтобы стать волком, надо узнать вкус добычи. Не вина Каалы, что коней сегодня кто-то взбудоражил. Зато ей хватило ума и смелости помочь другим, когда кони пустились вскачь. Если бы не она, погибли бы трое-четверо.
– Чтобы юный щенок кидался защищать собратьев – я прежде такого не видел, – вторил ей Тревегг, – а ведь я застал восемь пометов волчат.
Иллин, прежде чем заговорить, припала брюхом к земле: однолеткам не часто позволено высказываться.
– В ее возрасте я бы на такое не решилась, а я была крупнее Каалы.
К моему удивлению, Веррна тоже пробормотала что-то одобрительное, хотя никогда прежде не принимала мою сторону.
– Из-за нее погиб щенок! – запротестовал Минн, но тут же, поймав взгляд Риссы, поджал уши.
Рууко по очереди легко взял в пасть морду каждого, дернул ухом и, задумчиво нахмурив брови, отошел в сторону. Я вспомнила, что умею дышать, и шумно втянула в себя воздух. Плотное общение стаи напомнило тот день, когда волки обсуждали, на кого охотиться. Решение принимает вожак, однако если никто его не поддержит, его власть ослабнет. Я почти слышала мысли Рууко, выбирающего между своим желанием и мнением стаи.
К вожаку подошел Тревегг.
– Стая – не один волк, Рууко, – тихо проговорил он. – Все хотят, чтобы Каала осталась, ты это знаешь. Если ты пойдешь против стаи, волки могут выбрать нового вожака. – Старый волк покосился на изрезанную шрамами морду Веррны.
Рууко оттеснил Тревегга в сторону.
– Не считай меня идиотом. Гневить целую стаю из-за одного щенка? Сильная волчица останется сильной волчицей, даже если я не держу ее в любимчиках. – Рууко, повернувшись к стае, встретил прямой и ясный взгляд Риссы. Обращенные к ней слова звучали для всех. – Вы правы. Если бы не Каала, мы недосчитались бы и других щенков. Волки с таким характером ценны для стаи.
Я не верила своим ушам. Встань он на две лапы и возьми наперевес острую палку – и то я удивилась бы меньше.
Вожак вновь оглядел стаю.
– Пусть это станет вам уроком. А к Каале будем присматриваться. – От его взгляда у меня внутри все похолодело. – Если она не научится выдержке, еще раз обсудим, нужна ли она в стае.
Уннана даже затрясло от злобы.
– Но ведь она хотела пойти к лю…
Веррна тяжелой лапой влепила ему затрещину, а обернувшаяся Рисса смерила его яростным взглядом.
– Ни слова, щенок! – прошипела Веррна. – Раз вожак велел – подчиняйся!
Уннан, хоть и не скрывал досады, предпочел смолчать.
Все произошло так быстро, что я не сразу пришла в себя. Опомнившись, я подползла к Рууко поблагодарить. Он, должно быть, почуял мое изумление и усмехнулся, когда я лизнула его в морду.
– Что тебя так удивляет, кроха?
Не отвечать было нельзя, а придумать я ничего не успела. Оставалось сказать правду.
– Мне казалось, ты хочешь меня прогнать! – выпалила я.
– Ты считаешь меня глупцом, который ради самоутверждения пойдет против стаи?
На это мне ответить было нечего, я просто молча смотрела на вожака.
– Я за тобой наблюдаю, ведь я не забыл, что в тебе таится угроза. Постарайся больше не ошибаться, – произнес Рууко так тихо, что услышала одна я, и обернулся к волкам: – У кромки леса нам оставаться незачем. Возвращаемся на прежнее место, к лежачему дереву.