И, после основания новой столицы и переезда в неё, я вдруг почувствовал себя так, как давно хотел — полноценным. Так вот что нужно было для этого!
Если всё, что произошло со мной за всю жизнь, должно было привести меня в эту точку, то я ни о чём не жалею! Ведь теперь особая сила от своей по-новому обретённой территории пополам с новой ненавистью, теперь уже к русским, и далеко идущими честолюбивыми планами и вовсе развязывали мне руки.
Это был конец первой трети шестнадцатого века: время перелома во мне, окончательного осознания и принятия своей безжалостной и кровожадной сущности.
Я уже не боялся никого в этом мире: ни Москву с его прямо противоположными мне интересами, ни Константинополя, который управлял мной только по праву силы, ни Литвы или Польши, вообще не способных противопоставить мне что-либо сдерживавшее на своих границах.
Отныне рабы в руки Каффы потекли рекой, а одно лишь упоминание имени самого жестокого степного хищника, Бахти Сахиб улы Гирея, заставляло всех соседей содрогаться от ужаса.
То, к чему я так долго шёл, наконец стало явью.
А где-то глубоко внутри меня спокойно спал тот старый и слишком добрый я, и я уже не хотел его будить.
Но сам я ничего не забыл даже спустя века. Иначе бы, много лет спустя, на главном фонтане моего дворца едва ли не по взмаху руки каждый день не появлялись две розы — белая и алая.
Что движет гордою душою?
Какою мыслью занят он?
На Русь ли вновь идет войною,
Несет ли Польше свой закон,
Горит ли местию кровавой,
Открыл ли в войске заговор,
Страшится ли народов гор,
Иль козней Генуи лукавой?
«Бахчисарайский фонтан» А.С. Пушкин
Сноски:
[1] — Шарукань — половецкий город, находившийся в XI–XIII веках на территории современной Харьковской области Украины близ Чугуева. Назван в честь половецкого хана Шарукана (Шарукана). Именно поэтому в тексте присутствуют все три формы: Шарукань — название персонажа по главному городу, Шарукан и Шарук-хан как имена.
[2] — В 1320 году при Узбек-хане Золотая Орда насильственно исламизуется, а вскоре после этого столица страны переносится из Сарая-Бату в Сарай-Берке.
[3] — По одной из версий один из народов Крыма, караимы, являются потомками хазар, принявших Иудаизм.
[4] — Мэджум — семейный сборник песен, преданий и поговорок, хранившийся в каждой караимской семье.
[5] — Сакральная фраза караимов, служившая последним аргументом человека в важной для него, но не нашедшей отклика у других, просьбе.
[6] — Население княжества Феодоро происходило от готов, пришедших в Крым в эпоху Великого переселения народов. Они осели в горной части полуострова и одним из главных их занятий стало виноделие.
[7] — В 1346 году хан Джанибек, осаждая Каффу (совр. Феодосию), забрасывал город чумными трупами. Предполагают, что именно это событие стало причиной пандемии чумы в Европе.
[8] — В 1357 году Тайдула, жена Узбек-хана, позвала в Орду митрополита Алексия для того, чтобы излечить её от глазной болезни. В прочем, вполне возможно, что помощь на самом деле была нужна её сыну, хану Джанибеку.
[9] — По сюжету Гардарики именно Шарукань забирает на себя роль Мамая из реальной жизни. Поэтому, когда того после Куликовской битвы убили в Каффе, его потомки бежали в Литву, чтобы избежать кары за деяния предка.
[10] — В 1382 году хан Тохтамыш совершил поход на Русь с целью возвращения её в зависимость от Золотой Орды. В числе прочих разорённых им городов находилась и Москва.
[11] — В 1395 году Сарай-Берке был разрушен Тимуром (в Гардарике — Самаркандом).
[12] — В 1363 и 1367 годах Херсонес подвергся разрушению литовцами, а в 1399 — темником Едигеем.
[13] — В 1434 году в сражении при Солхате против генуэзцев (в Гардарике — Каффы) выступил союз из княжества Феодоро и Крымского улуса Золотой Орды.
[14] — По одной из версий, именно через Каффу (совр. Феодосия) в Европу попал кофе. Также предполагают, что первая в Европе кофейня появилась тоже в этом городе.
[15] — После того, как турки обманом ворвались в Мангуп, семья князя ещё продолжала сопротивляться захватчикам, заперевшись в своём дворце. Продержались они недолго.
[16] — Изначально Каламита — это крепость для защиты Херсонеса, после захвата турками переименованная в Инкерман. Ныне, с точки зрения российского административно-территориального деления, находится в составе города федерального значения Севастополя.
[17] — В 1502 году крымский хан Менгли-Гирей разрушил Сарай-Берке, после чего бывшая столица Орды перестала существовать.
========== VI. Главная битва ==========
А не силная туча затучилася,
а не силнии громы грянули:
куде едет собака крымской царь?
А ко силнему царству Московскому:
«А нынечи мы поедем к каменной Москве,
а назад мы поидем, Резань возмем».
А как будут оне у Оки-реки,
а тут оне станут белы шатры роставливать.
«А думайте вы думу с цела ума:
кому у нас сидеть в каменной Москве,
а кому у нас во Володимере,
а кому у нас сидеть в Суздале,
а кому у нас держать Резань Старая,
а кому у нас в Звенигороде,
а кому у нас сидеть в Новегороде?»
28 мая 1571 года, г. Москва.
Когда на горизонте, наконец, показалась столица, Орёл шумно выдохнул, ещё не зная, что там его никто уже не ждал. Впрочем, по мере приближения к городу, от его радости не осталось и следа, ведь вместо деревянных изб на окраине и каменных домов в центре, в посадах, его окружали лишь обгорелые остовы. Он совершенно не узнавал то место, воспоминания о детстве в котором он холил и лелеял в душе.
«Неужели это я, я сам всему виной? — То и дело вертелось у него в мыслях. — Я же не успел доехать, не успел предупредить…»
Ваня пытался не поддаваться. Он старался не думать об этом, но разграбленный и сожжённый город вокруг так и не отпускал его. Людей тоже не было видно: часть из них, видимо, Крым уже увёл в рабство, другая же, скорее всего, спряталась где-то в округе. Лишь только домашние звери, кошки или собаки, сновали то там, то здесь, пытаясь найти съестное среди золы.
«А что же с мамой? А с Москвой? — Пронеслось в его голове. — Где они все?»
Желая разузнать это, Орёл направился к Кремлю. Только эта территория, окружённая каменной стеной, казалось, и осталась нетронутой во всей Москве.
Следы сражения и трупы перед стеной создавали не лучшее впечатление. Ване казалось, что он ехал не по столице царства, а по какому-нибудь дикому полю, на котором по воле случая и сошлись две рати. Но почерневшие стены выдавали себя столь знакомыми ему очертаниями, и Ваня смог отогнать от себя дурное наваждение. А вот мысли — нет.
Подъехав к стенам, он некоторое время стучал в ворота, кричал, чтобы открыли, но ответа не последовало. И хотя он уже знал, что виден изнутри крепости, он понимал, почему — а вдруг враг?
Он вскоре прекратил — и голос, и силы были ещё нужны, и не было толку в такой лёгкой их трате. А спустя ещё около часа ворота отворились. Солдат, единственный из всего гарнизона, кто узнал Орла, сообщил, что Москва, только узнав о приближавшемся татарском войске и понимая своё поражение, ещё перед битвой вместе со двором выехал из города, заранее приказав гарнизону оборонять Кремль во что бы то ни стало.
«Вероятно, он направился в Александровскую слободу[1]. — Подумал Ваня. — Раньше он часто посещал её, подолгу живя там. Вроде бы потому, что это уже была земля его отца, Владимира. Однако я могу и ошибаться…»
Выходило, что в сожжённом городе ловить Орлу было уже нечего, и он, поблагодарив за сведения, повернул свою уже и так измотанную лошадь на восток. Он очень надеялся, что в Слободе он, наконец-то, найдёт всех и объяснит им всё.
Но… Что он теперь должен им объяснять?..