По крайней мере, он убедится, что мама жива и здорова.
30 мая 1571 года, Александровская слобода.
То, что здесь царило необычайное оживление, чувствовалось уже за много вёрст. Орлу казалось, что, чем ближе он был к Слободе, тем больше движения было вокруг. Шла торговля, и Ваня на дороге то и дело натыкался на повозки с различным товаром. Помимо них в сторону города тянулся поток людей, успевших спастись из Москвы, а, значит, от рабства или смерти. Туда-сюда сновали и военные — они, видимо, должны были заниматься осмотром подозрительных лиц, но, скорее всего, уже не могли справиться с таким потоком.
Орлу удалось довольно быстро миновать все пригороды и въехать в жилые кварталы. Ваня не знал, точно ли здесь те, кого он ищет, но что-то в глубине души подсказывало ему, что он на верном пути. Притуплённое дорогой желание поскорее увидеть мать, узнать, как она, обнять её снова дало о себе знать.
Вокруг же кипела жизнь. Слобода, в последнее время превратившаяся едва ли не в столицу, справедливо соперничала в этом с Москвой. Именно здесь царь не только любил подолгу жить, но и принимал важные для всей страны решения: тут была создана опричнина, работали приказы, сюда же приезжали иностранные послы на переговоры… Насколько Ваня знал, здесь даже печатали книги! Не те, большие и красивые, которые он часто видел в детстве, а более простые, но зато доступные уже не только царскому двору, но и некоторым боярам.
Задумавшись обо всём этом, Ваня, казалось, забыл про дорогу. Он не сразу понял, что подъезжает к уже к Кремлю — белокаменной крепостной громадине, явно скрывавшей в себе всех тех, кого он так искал. Миновать его ворота оказалось труднее: и войска, и жители Слободы практически не знали Ваню, так как не видели его раньше. Не спасло Орла и то, что он говорил о Туле. И, если бы не пришедшая к одному из охранников идея позвать саму Ксению, всё путешествие Орла могло бы так и остаться бесполезным.
Спустя несколько минут Ваня издалека увидел мать. Она шла к воротам, попутно о чём-то разговаривая с кем-то из людей.
«Видимо, у неё здесь очень много дел. — Подумал Орёл, слезая с лошади и с нетерпением выжидая оставшиеся секунды. — Интересно, а что теперь сталось с Москвой?..»
И, когда Ксения, наконец-то, переведя взгляд на ворота, с криком «Ванечка! Неужели ты жив!» кинулась обнимать сына, никто из столь бдительной стражи уже не стал ей мешать. А Орёл, наконец-то оказавшись в объятиях матери, которую не видел так давно, впервые за долгое время не мог сдержать слёз.
30 мая 1571 года, Александровский кремль.
Личные покои Тулы.
— Ванечка, почему ты здесь? — Когда Орёл с Тулой, наконец, остались в её покоях одни и смогли поговорить без лишних ушей, начала Ксения. — Это из-за Крыма, да? Ты же сейчас должен быть там, на границе! А что с Курском, он жив? Или всё плохо? — Забеспокоилась Тула. Она вновь обняла сына, как будто сильно соскучилась или просто не могла привыкнуть к тому, что он снова рядом.
— Мам, мам, погоди, задушишь! — Улыбался Ваня, нежась в столь родных объятиях. — Давай я расскажу всё по порядку, хорошо?
С большой неохотой отпустив его, Ксюша кивнула. Взгляд её теперь метался по лицу Вани, скользя то по его чертам, то по волосам, то по слегка отросшему пушку над верхней губой, который Орёл, в виду всего случившегося, всё никак не мог сбрить. Хоть это и был всё тот же Ваня, в эти минуты он казался Туле как-то другим: сильно повзрослевшим, умудрённым опытом как жизни, так и боя…
Подумав, что ей кажется, она, качнув головой, отогнала от себя эти мысли. В конце концов, Ваня отсутствовал всего немногим больше полугода и это она, скорее всего, так рада видеть его, чем он сам так быстро поменялся.
— Так вот. Как только мы узнали о том, что Бахчисарай нападёт, Курск послал меня гонцом в Москву. Я должен был известить всех вас о надвигавшейся угрозе… — Орёл замялся. — Но всё случилось не совсем так, как мы хотели. Крым догнал меня на моей земле и…
— Что?! Ты сражался с ним? — Изумилась Тула, пытаясь соотнести силы своего сына и их общего врага. — Но… Ты же ещё не…
— Д-да, сражался, мам… — Не желая лишний раз расстраивать мать, Орёл мямлил, пытаясь преподнести свой рассказ как можно более безболезненно. — Ну, да, я проиграл, — и, видя, что Тула в ужасе только от того, что он встречался на поле боя с самим Крымом, поспешил договорить, — но, когда я уже был в плену у Бахчисарая, меня освободила и выходила почти случайно попавшаяся нам навстречу Калуга…
— Слава богу! — Обрадовалась Тула. — Иногда сестрёнка может быть очень кстати! Ты из-за неё задержался?
— Да, мам. Поэтому я не успел оповестить вас всех… Я… Мне… Мне правда очень жаль, я пытался…
— Верю, Вань. Знаешь… Даже если бы ты добрался в Москву вовремя, это бы помогло мало: вряд ли бы мы успели выстроить войска, а уж саму битву за столицу мы бы проиграли в любом случае. И поэтому я очень рада, что тебя не было здесь во время неё! — Уже в который раз за разговор Орёл снова оказался в маминых объятиях.
«Значит, я не виноват и только зря переживал?.. — Мелькнувший в его сознании лучик надежды быстро сменился встревоженностью. — Но я ведь всё равно подвёл Курска… Интересно, что с ним?.. — Ваня на мгновение задумался о товарищах. — Глеб, я очень надеюсь, что ты всё ещё жив… Как и все остальные…»
Несмотря на то, что Ваня не выполнил поручения, он понимал, что для него всё вышло едва ли не наилучшим образом. И, если судьба ещё предоставит ему шанс хотя бы увидеться с наставником, тот, скорее всего, не станет его винить.
Но это всё будет потом. А пока здесь, в этом неплохо защищённом белокаменном кремле Слободы, Ваня обнимал маму и чувствовал себя гораздо лучше, чем в прошлые наполненные суетой дни. Только теперь его душа, наконец-то, могла хоть немного отдохнуть от поглотивших её волнений, а тело — от бесконечной судорожной беготни.
Объятия матери возвращали его в детство. Он уже давно не вспоминал его, полностью отдавшись тому, что происходило в настоящем, но теперь в памяти всплыли уже очень далёкие разговоры, игры, улыбки…
Орёл прикрыл глаза. Его взгляд скользнул вниз по маминым рукам, таким тёплым и любящим, как вдруг… Он остановился там, где из-под рубахи Тулы, довольно закрытой и плотной, на правом запястье выглядывал край сине-фиолетового пятна. Оно совсем немного виднелось из-под одежды, и, кажется, только в этот момент Орёл обратил внимание на то, почему Тула даже в эту довольно жаркую и почти летнюю погоду носила длинные рукава.
— Мам, что это?.. — Озадаченный увиденным, Ваня не сразу решился на прямой вопрос.
— О чём ты, малыш? — По началу Ксения не поняла сына, но, проследив направление его взгляда, нахмурилась. — Ах, это… Ну, скажем так, я получила их в прошлой битве… — Она отдёрнула рукав вниз, закрывая им синяк.
— Но ведь это не раны! И даже не царапины! — Орёл волновался. От его приятной дремоты и спокойствия не осталось и следа. И, чем сильнее он переживал, тем заметнее напрягалась сама Тула. — Как же так можно получить их в бою?..
— Можно, Вань, — Мама явно не хотела об этом говорить. — Если, например, упасть с лошади…
Ваня и сам знал, каково это, когда непривыкший к седоку зверь скидывает человека, пытавшегося им управлять. Ещё в Чугуеве, в то время, когда Воронеж учил его верховой езде, Ваня и сам не раз оказывался на земле под вставшим на дыбы животным. Если бы не Вадим, вовремя оттаскивавший его из-под вздыбившегося коня, кто знает, отделался бы Орёл только синяками, или же повреждения были бы куда серьёзнее.
Постойте! Но ведь это же он — неопытный юнец, который, впрочем, ныне уже весьма сносно сидел в седле. А мама разве такая же? Она ведь не только опытный воин, но и глава Большой засечной черты, неужели она настолько не умеет ездить верхом, что не может справиться с лошадью в бою?
Орлу показалось это странным. Будто… Будто Тула что-то недоговаривала ему.