— Ешьте, ешьте, — вздыхает он. — У меня сынок тоже, наверно, где-то в плену, может, и его какая добрая душа накормит.
Вообще он странный, этот русский мужик: то ругает почем зря, может и стукнуть сгоряча; а то, как сейчас, расчувствуется и сделает что-нибудь доброе. На следующий день принес нам молока в заткнутой тряпицей бутылке: «Пейте, мол, дезраствор ядовитая химия, а это вам за вредность».
Однако мы и сами набрались вшей в результате этой дезобработки.
Помню удивление Курта, первый раз обнаружившего на своей майке вошь. Это была вошь-матка, сталинградцы называли их броненосцами. Чистоплотнейший мальчишка держал ее двумя пальцами и недоуменно вопрошал: «Что это?», лицо его с круглыми от удивления глазами было невыносимо комичным.
Впрочем, тогда мне самому было не до смеха, я чесался как шелудивый пес, яростно вцепляясь ногтями то в подмышку, то пытаясь дотянуться до спины.
Проклятые насекомые плодились с адской быстротой, мы боролись с ними прожаркой, выбирали их из швов одежды, давили, давили, но все было тщетно. Все мое тело было в следах от расчесов ногтями, я не мог спокойно спать, но самое страшное было не в этом. Вши были разносчиком смертельной болезни — сыпного тифа. Вскоре болезнь охватила весь лагерь.
Следующие два месяца слились для нас в одну беспрерывную битву — битву со смертью. Тиф безжалостной косой выкашивал ряды ослабленных тяжелой дорогой и голодом пленных, у них уже не было ни физических, ни моральных сил, чтобы сопротивляться смертельной болезни. Наша маленькая медицинская бригада самоотверженно пыталась отвоевать у сыпняка, спасти как можно больше жизней. Наша доктор Тоня буквально сутками не отходила от больных, стремясь хоть как-то облегчить их страдания. Я не знаю, откуда в невысокой хрупкой женщине взялось столько сил, столько милосердия и заботы. А наш суровый фельдшер Василич?! Мне всегда казалось, что он неприязненно относится к бывшим солдатам вермахта, но именно он показал пример истинно христианского прощения.
— Да какие они теперь враги, головы от подушки поднять не могут, — вздыхал он. — И их так же матери ждут в далекой Германии, как мы с моей старухой ждем своего сыночка.
Но сколько немецких матерей так и не дождались своих сынов! Несмотря на все наши усилия, смерть продолжала собирать свой страшный урожай. У нас не хватало лекарств, не хватало питания, скученность и антисанитарные условия тоже мешали нам предотвратить распространение инфекции. До конца февраля в лагере умерло несколько сотен человек, в марте — больше тысячи!
Мерзлая, жесткая, чужая астраханская земля принимала их похожие на мумии тела, укрывала их песчаным одеялом, и воющие степные ветры пели им погребальные песни. Мальчишки, ведь они были совсем мальчишки, многим из них было чуть больше двадцати! Я не раз видел смерть в бою, но боже ж мой, как страшно, когда твой товарищ умирает у тебя на руках, гаснет, как свеча на ветру, и ты ничем не в силах помочь. Ведь они же сдались, они же думали, что плен будет спасением. А зловещий демон смерти продолжал брать с нас все новые и новые жертвы.
В вермахте меня в совершенстве научили убивать, сейчас русские медики учили меня спасать жизни. Спустя месяц я уже мог с закрытыми глазами попасть иглой в любую вену, ввести желудочный зонд, справиться с мудреной перевязкой. Наша маленькая русско-немецкая бригада вела героическую борьбу со смертью. Смерть наступала, обходила с флангов, наползала гангреной и дизентерией, сжимала костлявой рукой дистрофии и пеллагры, атаковала кровавыми плевками цинги и туберкулеза. Два долгих месяца слились для нас в одно бесконечное дежурство у постелей умирающих. Но вот на последнем рубеже апреля смерть была остановлена, а затем начала отступать. В апреле смертность сократилась вдвое! Я наконец увидел весну и первую нежно-зеленую травку, робко пробивающуюся сквозь брусчатку плаца. Наши выжившие камерады, шатаясь от слабости и держась за стенки бараков, выползали погреться под лучами весеннего солнца, на их лицах скользили призрачные улыбки.
В мае смертность упала еще в десять раз, в июне и последующих месяцах сократилась до нуля. Wir sind Sieger! Мы победили смерть!
Рассказывает старшина Нестеренко:
— Сегодня поймаем самого главного бандита Хасана Терлоева! — потирал руки довольный Петров. — Накануне арестовали его пособников Муртазалиевых. На допросе они признались, что Хасан скрывается в пещере горы Бачи-Чу на территории Джумсоевского сельсовета. Командовать спецоперацией будет сам генерал Церетели!