Вдалеке на севере едва различимо тянулась проклятая вражеская вереница. А позади скачущего Дардана ненасытное пламя продолжало пожирать постройки центральной зоны. В небе собирались грозовые тучи, прикрывая палящее солнце. Становилось прохладней, но по-прежнему было душно. Горыня мирно спал, несмотря на галоп скакуна и постоянные подскоки. Приближаясь к восточной зоне, в воздухе отчетливо слышались звуки сражения. Это немножечко обрадовало мальчика. Значит, еще есть, кому воевать за родную землю. Дардан прискакал во вражеский тыл. Там дюжина кочевников билась с горсткой общинников на просторной местности перед хатами. Недолго думая мальчик ринулся в атаку. Никто и не заметил приближения юного воина до тех пор, пока его стрела не поразила первую жертву в затылок. Рядом с убитым кочевником сражался его товарищ против Умира, старшего сына костореза Яра. После гибели друга он пришел в ярость. Обманным движением он ввел в заблуждение Умира, заставил его ошибиться, выбил меч с рук и пронзил его в грудь, вдобавок перерезав ему горло кинжалом. Захлебываясь кровью, сын костореза рухнул на землю. Коренастый кочевник с боевым кличем ринулся на мелкого всадника. Дардан поспешил поразить противника, но стрела пролетела мимо цели. Враг занес над головой саблю и подрезал грудную клетку коня. Тот от страха и боли стал на дыбы, опрокинул всадника, и умчался прочь. Мальчик здорово ушибся при падении головой, он не смог сразу подняться, еще кружилась и звенела голова, а под рубахой заскулил очнувшийся Горыня.
– За моего сына, шакал! – пригрозил воин.
В этот момент неведомая сила отшвырнула нападающего в сторону, да так что он покатился кубарем по земле, обронив свое оружие. Сзади шагал Рингольд с раненым плечом и порезом над бровью. Он приблизился к жертве.
– Жалкий трус! Колдун чёр… – не успел выругаться кочевник, как острое лезвие меча пронзило его рот, и заставило умолкнуть.
Отец сменил безразличие на легкую улыбку, когда посмотрел на сына. Дардан бросился крепко обнимать родителя.
– Слава Родным Богам, ты живой, сынок! – выдохнул Рингольд, взъерошивая волосы мальчику свободной рукой.
– Па, а где мама? С ней все хорошо?
– Конечно. Она с другими женщинами и маленькими детьми прячутся в хате старейшины Ходимира…
– Нет!!! – раздался душераздирающий вопль, пропитанный болью и горем, кузнеца Бенеша.
Его сына Воибора убили у него на глазах два человека. Один вспорол ему саблей упитанный живот, а второй снес его косматую круглую голову. Кузнец кинулся мстить убийцам. В руках он сжимал громадный топор для рубки деревьев. Завидев его, кочевники приготовились вместе защищаться. Однако, как только Бенеш широко размахнулся орудием, один из них бросился наутек. Второй попытался увернуться, но не успел. Толстое лезвие грубо вошло ему в торс, прорубив печень. Сбежавший уже сел на коня, но прилетевший кузнечный молот угодил ему между лопаток. От подобного удара кочевник слетел с коня. И последним, что он увидел, было лезвие окровавленного топора промеж глаз.
В это время охотника Хорса колющим выпадом неглубоко ранил в грудь высокий кочевник с отрезанным ухом. Однако Хорс быстро ответил сопернику тем же, поразив его кинжалом в самое сердце. Наконец-то рядом с ним не оказалось врагов. Он вооружился луком и точными выстрелами поразил еще двоих нападающих, бьющихся со старейшиной Ходимиром и ткачом Тихоном. Рингольд зарезал мечом последнего вражеского воина. Теперь шум битвы стих. Но не стих плач отца по сыну. И не одни Воибор и Умир погибли здесь. Еще в бою пали сам косторез Яр, садовод Чудодей и Хайран, брат старейшины Ходимира. Во двор начали выходить женщины с маленькими детьми.
Небо совсем почернело из-за огромной грозовой тучи. Загремели гулкие раскаты грома, предвещая сильный ливень. Разгулялся холодный ветер. Старейшина Ходимир склонился над телом брата, чтобы закрыть ему глаза. Рядом с ним рыдали его жена Ода и супруга брата Санда. Морщинистое лицо Ходимира выказывало глубочайшую скорбь по усопшему. Возле тела Воибора собралась вся семья. Бенеш вернул голову сына на прежнее место, положив ее рядом с шеей. Выглядело это ужасно. Убитая горем Дея, жена Яра, сидела на коленях на земле в слезах, а рядом с ней всхлипывал их пятилетний сын Веглас. Возле тела Чудодея собралось немало скорбящего люда, хоть он и жил в одиночестве. Жена его умерла шесть лет назад во время зимы, детей не было. Его единственной страстью стали сады, которые так любила его жена. Все по очереди подходили к семьям убитых и выражали свои соболезнования.