Не выдерживают критики рассуждения Волкогонова о “долгом” учении сестер и брата Владимира Ильича. Анна училась на Бестужевских курсах около четырех лет, то есть столько же, сколько и другие студентки. После ареста по делу 1 марта 1887 года она отбывала ссылку в Кокушкине, Казани и Самаре, не имея права поступления на педагогическую службу. Но как только Анна Ильинична немного оправилась от потрясений, вызванных смертью отца и гибелью брата Александра, она усиленно занялась переводческой деятельностью и в 1891—1893 годах публикует в “Самарской газете” переводы с итальянского. Кроме того, она дает уроки своим младшим брату и сестре и приемному сыну Г. Лозгачеву.
Дмитрий Ильич с 1893 года учился на медицинском факультете Московского университета до ноября 1897 года, когда был арестован по делу “Рабочего союза”. В августе 1898 года его выпустили из одиночки Таганской тюрьмы и выслали в Тулу... И только в 1900 году Д. Ульянов получил разрешение продолжить учение в Юрьевском университете, который он и окончил в 1901 году с дипломом лекаря. Были задержки в учебе и у Марии Ильиничны, которая в 20-летнем возрасте (1898 г.) стала членом РСДРП, а в 1899 году была уже арестована и выслана из Москвы в Нижний Новгород.
Наводя тень на плетень о так называемых “денежных тайнах” Ульяновых, Волкогонов старается принизить размеры гонораров, получаемых Владимиром Ильичем и Надеждой Константиновной за постоянный литературный труд. А ведь только в Шушенском молодая чета перевела с английского труд супругов С. и Б. Вебб “Теория и практика английского тред-юнионизма” для издания в столице. Владимир Ильич получал гонорары за рецензии, которые публиковались в “Научном обозрении”, “Русской мысли”, за свой сборник “Экономические этюды и статьи”. В 1899 году М. И. Водовозова, издавшая “Развитие капитализма в России”, выплатила Владимиру Ильичу 1500 рублей за книгу, над которой он трудился около трех лет.
Волкогонов игнорирует еще один источник, из которого Владимир Ильич и его родные получали финансовую поддержку во время жизни в эмиграции и в годы первой революции. Это помощь от М. Т. Елизарова, который в 1902— 1903 годах работал в управлении Сибирской железной дороги, а затем в управлении Восточно-Китайской железной дороги (в Дальнем и Порт-Артуре) и получал там солидное жалованье. Да и позже, работая в управлении Николаевской железной дороги, он тоже помогал родным своей жены.
Есть в “Денежных тайнах” глухое упоминание о том, что “до начала войны Н. К. Крупская получила наследство от своей тетки, умершей в Новочеркасске”. А ведь надо было бы сказать, что те две тысячи рублей, которые неожиданно поступили по завещанию — это деньги, которые тетка Крупской скопила за 30 лет педагогической деятельности. Надежда Константиновна в связи с этим вспоминала, что именно на эти две тысячи они с Владимиром Ильичем” и жили главным образом во время войны, так экономя, что в 1917 г., когда... возвращались в Россию, сохранилась от них некоторая сумма, удостоверение в наличности которой было взято в июльские дни 1917 г. в Петрограде во время обыска в качестве доказательства того, что Владимир Ильич получал деньги за шпионаж от немецкого правительства”.
Были в жизни Ленина такие моменты, когда он, как и другие профессиональные революционеры в эмиграции, получал пособия из партийной кассы, которая составлялась как за счет поступлений от местных комитетов, так и пожертвований меценатов — С. Морозова, М. Горького, П. Шмидта и других состоятельных деятелей. Но партийная касса, вопреки заявлению портрет*Лта, не являлась для Ульяновых “заметным источником существования”.
Омерзительно наблюдать, как Волкогонов пытается представить Владимира Ильича в эмиграции этаким барином, который мог позволять себе в любое время разъезжать по Европе и снимать роскошное жилье. “Нашли очень хорошую квартиру, шикарную и дорогую: 840 франков + налог около 60 франков, да консьержке тоже около того в год. По-московски это дешево (4 комнаты + кухня + чуланы, вода, газ), по-здешнему дорого”,— с нескрываемым подвохом цитирует Волкогонов письмо Владимира Ильича из Парижа в Россию от 19 декабря 1908 года старшей сестре Анне. И тут же дает свой антисоветски-язвительный комментарий: в СССР, мол, большинство жителей не могло и думать “о получении четырехкомнатной квартиры на трех человек...” (с. 112). Какими апартаментами, дачами, охраной и обслугой пользуется в 1994 году генерал-полковник Волкогонов, трудно вообразить простому смертному... Но зачем же так бессовестно грубо извращать личную жизнь великого человека? Ведь Владимир Ильич не “получил”, а снял, на короткое время, частную квартиру и не на троих, а на четверых, ибо, кроме его самого, жены и тещи, здесь же стала жить Мария Ильинична, приехавшая для учебы в Сорбонне. Честный историк должен бы добавить подробность из письма Крупской, что эта квартира “была нанята на краю города” и что одна из комнаток, в которой “стояла лишь пара стульев, да маленький столик”, служила приемной для довольно многочисленных посетителей. И последнее: в этой шикарной квартире Ульяновы жили всего лишь полгода и после отъезда Марии Ильиничны уже втроем, переехали на глухую улочку Мари-Роз, где сняли двухкомнатную квартиру. “Приемной” стала кухня...