А, еще вот что: моему прадеду тысяча лет. Или около того. Я так понимаю, что уже тяжело помнить точно — в таком-то возрасте.
Найэл мне улыбнулся, шевельнулись тонкие морщинки возле глаз, почему-то еще усиливая его обаяние. У него, к моему радостному изумлению, еще был ворох завернутых коробок.
— Как я рада тебя видеть, прадедушка, заходи! — пригласила его я. — У меня рождественский обед, разделишь его со мной?
— Конечно, — ответил он, — для того я и пришел. Хотя и не был приглашен, — добавил он.
— Ой! — Мне вдруг стало стыдно за свою невоспитанность. — Я просто не думала, что тебе такие вещи интересны… я к тому, что ты же не…
— Не христианин, — улыбнулся он, выводя меня из затруднения. — Нет, моя дорогая. Но ты любишь Рождество, и я подумал, что хотел бы встретить его вместе с тобой.
— Ух ты! — отозвалась я. Я и для него завернула подарок, намереваясь отдать при очередной встрече (увидеться с Найэлом — не слишком регулярное событие), и потому сейчас купалась в полном счастье. Он мне подарил опаловое ожерелье, а я ему пару новых галстуков (черному пора в отставку) и вымпел команды «Шривпорт мадбагз» — ради местного колорита.
Когда еда была готова, мы сели обедать, и он ел и хвалил.
Потрясающее было Рождество.
Мужчина, известный Сьюки Стакхаус под именем Престона, стоял в лесу и смотрел, как она и ее прадед движутся по гостиной.
— Она прекрасна и слаще нектара, — сказал он своему спутнику, здоровенному вервольфу, который обыскивал дом Сьюки. — Мне только чуть пришлось прибавить магии, чтобы возникло влечение.
— А как Найэл втравил тебя в это дело? — спросил вервольф. Он и правда был вервольфом, в отличие от Престона — фейри с даром перевоплощения.
— Он меня однажды вытащил из передряги. Чтобы долго не рассказывать, там пришлось отмазываться от ворлока и от эльфа. Так вот, Найэл сказал, что хочет этой человеческой женщине сделать очень счастливое Рождество, которого она заслуживает, а родных у нее нет. — Он задумчиво поглядывал на силуэт Сьюки, движущийся в окне. — Вот он и скроил эту историю под нее как на заказ. Она не разговаривает с братом — потому именно брат «сдал» нам ее лес. Она; ее лес. Она любит помогать другими — я был «раненым». Она любит защищать — и за мной «охотились». У нее давно уже не было секса — и я ее соблазнил. — Престон вздохнул: — Я бы рад был это повторить. Чудесно — для тех, кто людей любит. Но Найэл сказал: больше никаких контактов. А его слово — закон.
— Как ты думаешь, зачем он это все для нее устроил?
— Понятия не имею. А как он тебя с Куртом в это дело затащил?
— А мы у него работаем в одной из его контор курьерами. Он знает, что мы немножко играем в любительских спектаклях. — Вервольф попытался придать себе скромный вид, но не очень получилось. — Вот мне досталась роль Большого громилы, а Курт был Второй громила.
— И вы отлично сыграли, — сказал фейри-Престон с неподдельным одобрением. — Ладно, пора мне в свои леса обратно. Будь здоров, Ральф.
— Пока, — ответил Ральф, и Престон в мгновение ока исчез.
— Как они, черт их побери, это делают? — спросил себя Ральф, пожав плечами, и затопал через лес к ожидающему мотоциклу и своему приятелю Курту. С полным карманом денег и историей, которую надлежало хранить в тайне.
А внутри старого дома Найэл Бригант, принц фейри и любящий прадед, слегка насторожил уши, услышав далекие звуки ухода Престона и Ральфа. Он знал, что слышны они только ему, и улыбнулся своей правнучке. Что такое Рождество, он не совсем понимал, но знал, что это время, когда люди дарят и получают подарки и собираются в семейном кругу. Глядя на счастливое лицо Сьюки, он знал, что подарил ей неповторимые йольские воспоминания.
— Счастливого Рождества, Сьюки! — сказал он и поцеловал ее в щеку.
Донна Эндрюс
Волосок зверя [4]
Подобно Мег Лангслоу, утонченной девушке-кузнецу и героине юмористической детективной серии из «Сент-Мартин Пресс», Донна Эндрюс родилась и выросла в Йорк-тауне, штат Виргиния. Сейчас она проводит в гиперпространстве не меньше времени, чем Тюринг Хоппер (искусственный интеллект, герой ее же серии стиля «технокози» из «Беркли прайм крайм»).
Фэнтези и научную фантастику Эндрюс любит с раннего детства, но в годы учебы в университете Виргинии пристрастилась к чтению детективов — особенно в то время, когда надо было готовиться к экзаменам. Получив диплом, она переехала в Вашингтон и пошла работать в группу связи с общественностью большой финансовой организации, где два десятка лет оттачивала писательское мастерство на документалистике и по наблюдениям за конфликтами между разными отделами научилась глубоко понимать изгибы преступного ума.
Среди менее пикантных увлечений — токсическая хортикультура, то есть выращивание ядовитых растений. В прошлом году у нее отлично уродился аконит, он же волкогуб.
— За каким вообще ангелом тебе хочется быть вервольфом? — спросила я.
— А что такое? — удивился Том. — Ты же и сама понимаешь, что это круто?
— Круто? — повторила я, стараясь выдержать нейтральный тон, но братья и сестры с детства учатся видеть друг друга насквозь.
— Ну ладно, ты так не думаешь. А мне бы жутко понравилось, — выговорил он с полным ртом лапши. — Представь себе: можешь превращаться в волка, бегать на воле по лесам. Обоняние в тысячу раз острее, чем у нас. Ночное зрение. Волки — это круто.
Увлекшись, он взмахнул рукой с пивом и сильно расплескал его.
— Нигде ближе Канады волки на воле не бегают, — возразила я, пытаясь за ним подтереть. — Если тут в Виргинии ты увидишь волка, то либо в клетке, либо в виде шкуры перед камином. И стреляют в них почем зря, в твоих свободных волков. И если это все так, как в кино показывают, то это не так чтобы ты мог превратиться в волка. Ты не можешь в него не превратиться, когда наступает полнолуние. Можешь мне поверить на слово: ежемесячная биологическая трансформация — это совсем не сахар.
— Я знал, что тебе не понять, — буркнул он несколько мрачновато. — Нет у тебя вкуса к приключениям.
— Ты в самом деле готов это испробовать? — Я показала на старую потрепанную книгу, лежащую между нами на столе. — А моя помощь тебе зачем?
— Заклинание написано очень уж старинным языком, — сказал он. — Я думал, ты мне поможешь разобраться.
Я замотала головой — от раздражения, а не в жесте отказа. Придвинула к себе книгу, сморщила нос. Она пахала плесенью с едва уловимым фоном спичек и тухлых яиц.
— Ты только соусом ее не залей, — предупредил он. — А то профессор Уилмарт меня убьет.
— Я удивлена, что он ее тебе позволил взять, — ответила я. — А он позволил?
Том, услышав вопрос, успел набить себе рот макаронами и начал усиленно жевать, подбирая ответ.
— Ты ее украл, — заключила я. — Том!
— Я ее одолжил, — сказал он наконец. — У него этих старых гримуаров миллион, и несколько дней он одного из них не хватится. Я думал, ты мне поможешь перевести. В смысле, что ты пять лет прожила с одним из ведущих медиевистов.
Я проглотила сардонический комментарий. На горьком опыте убедилась, что сказать правду про моего бывшего, Фила, — это нарваться на комментарий о зеленом винограде. И когда мне рассказывают, какой Фил блестящий ученый, как здорово движется его карьера, как он счастлив со своей новой девушкой, я киваю и улыбаюсь. Никто мне не поверит, если я буду рассказывать, сколько я работы переделала для диссертации Фила. Я уже не та умная в книжках и глупая в жизни девица, которая согласилась его поддерживать, пока он зарабатывал свою степень, и которую выставили на улицу, когда она стала делать свою. Пусть достается своей новой девице, кто бы она ни была, — а я готова ручаться, что это талантливая аспирантка, которая может меня заменить в качестве его ассистента. Вслух я сказала другое.