Не дожидаясь ответа, Анисим пошёл к своему дому. Во дворе Лиза развешивала выстиранное бельё, от которого на морозе валил густой пар.
- Лизанька, дочка, руки совсем не жалеешь. Повесила бы у печи, зачем в такой мороз, на улицу выносить, - остановился рядом с девушкой Анисим.
- После морозца оно такое свежее, пускай немного проветрится, - ответила она, - что Матвей, успокоился?
- Да что ему будет. Только чувствую, неспроста звери в нашу деревню зачастили.
- А у меня хорошая новость есть. Чужак очнулся.
- Что говорит? Кто он, откуда?
- Пока ничего. Слаб ещё очень. Матрёна его своим чаем напоила и ушла. А он уснул сразу же. Матрёна сказала, до следующего утра может проспать.
Вернувшись в избу, отец и дочь позавтракали и занялись делами по хозяйству, которых всегда хватало. Вечером Анисим с Матвеем расставили капканы в кустах за домами и рядом с курятником, который пока оставался не тронутым. Десяток кур и воинственный петух жили в деревянном сарае, полностью встроенном в железную клеть, чтобы никто не смог прорыть в него нору, как это часто случалось в этих местах. Крепкая металлическая дверь в курятник теперь всегда была наглухо закрыта, и бедные куры и денно и нощно сидели в темноте. Анисим не верил, что какой-то зверь попадёт в капкан. Уж больно необычно и хитро они себя вели, но надо было что-то предпринимать, вдруг да повезёт. На следующее утро охотник отправился осматривать капканы и территорию между домом и лесом. Тем временем, найденный им человек проснулся. Он увидел перед собой милое лицо девушки с пухлыми алыми губками и, решив, что это сон, вновь сомкнул веки. Через минуту он снова открыл свои ясные, синие глаза, но теперь на него, излучая доброту, смотрела старушка.
- Очнулся, милок. Повезло тебе. Считай, второй раз родился, - сказала она, затем аккуратно приподняла его голову и дала напиться козьего молока.
- А мы уж думали, не выкарабкаешься. Теперь всё позади, скоро встанешь на ноги, но несколько дней ещё придётся полежать, - Матрёна строго посмотрела на парня.
В этот момент в хорошо натопленную избу вернулся Анисим.
- Как звать-то тебя? - подошёл он к постели больного.
- Родмир, - ответил тот слабым голосом.
- Оставь его в покое. Пускай отлежится. Успеешь ещё, расспросишь, - накинулась на охотника старушка, - Лизавета, свари ему свежего бульона. А я сейчас Пахома пришлю, пусть мёда принесёт. Теперь его кормить хорошенько надо, чтобы силы быстрее восстановились.
Родмир поправлялся быстро. Уже к вечеру, не смотря на бурные протесты Лизы, он сел ужинать за общий стол, а на следующий день принялся помогать ей по дому. Его хорошо развитое, физически сильное тело в движении лучше приходило в форму, и только многочисленные красные рубцы указывали на недавнее происшествие.
- Ну, давай рассказывай, кто ты, да откуда? - через некоторое время задал мучивший его вопрос Анисим.
- Гончар я, из Ключей.
- А как в нашем лесу оказался?
- Отвёз в город горшки да кринки, возвращался назад. Ночь наступила, видно, задремал я. Проснулся, вижу - заплутал. Целый день по лесу блудил.
- А потом что?
- Потом снова ночь. А дальше ни помню ничего.
- Что-то не сходится в твоём рассказе. Ключи от нас далеко. Три недели пути. А город ещё дальше, ещё недели две. Если ты там заблудился, как сюда-то попал?
- Не знаю. Не помню ничего.
- Темнишь, брат. Да, ладно, всё равно сейчас, зимой, до Ключей не добраться, замёрзнуть можно. Живи у нас до лета, а там разберёмся, - Анисим недоверчиво посмотрел на парня.
Ему не нравилось, что в обычной, размеренной жизни за последнее время случилось столько странных событий. Такого в Брусничном на его памяти не было.
Уже через несколько дней Родмир принялся колоть дрова, смазал давно и противно скрипевшие петли на входной двери, носил из колодца воду, даже помог Лизавете вымешивать тесто и хлеб, почему-то в этот раз получился пышнее и вкуснее обычного. Словом, чужак вскоре взял на себя столько работы, и так вписался в повседневную жизнь, будто его дом всегда был здесь. Анисим однажды взял его на охоту, но парень то и дело пугливо озирался и вздрагивал при каждом шорохе. Видимо, воспоминания о волках в его памяти были ещё слишком свежи, и охотник решил пока с этим обождать.
С тех пор, как рысь задрала зайца Матвея, прошло недели три. За это время ещё в нескольких дворах хищники уничтожили коз, баранов или гусей. Вся деревня была взбудоражена. Почти каждую ночь, вооружившись рогатиной, Матвей ходил вокруг своего дома и по улице, пытаясь выследить зверя. Вот и на этот раз, уставший и сонный, под утро возвращался он домой после такого обхода. Глаза слипались, и все мысли были лишь о тёплой постели, в которую не терпелось забраться. Вдруг в кустах мелькнула какая-то тень, и послышалось тихое шуршание. Матвей насторожился. Он крепко сжал руками рогатину и, стараясь не выдавать себя, медленно направился к кустам. Когда волчья спина и хвост показались немного поодаль, стало страшно, но Матвей ещё крепче сжал рогатину и, нахмурив брови, решительно двинулся на серого врага. Он уже подошёл вплотную и мог бы вонзить острое деревянное оружие в мохнатый бок, но зверь упал на землю и начал кататься. Тут же его лапы видоизменились и превратились в руки и ноги, а сам он стал человеком, который поднялся с земли, отряхнулся, вытащил спрятанные в зарослях чуни, обулся и быстро пошёл прочь.