- Предлагайте, - разрешила вконец замороченная Елизавета.
Она боялась представить, что на всё это скажет ВикНикШир и не намылит ли он ей холку за самоуправство, но отступать было некуда - впереди маячили вожделенные Кузьмичи, о приезде которых раззвонил трепливый Зямыч. 'Авось что и получится', - подумала она с исконно русским оптимизмом и озабоченно глянула на часы. - Ладно, мне пора, дома всё разверстаю. Сейчас Демогоргон Зайку из садика приведёт.
Зайка была не только дочкой Елизаветы, но и дочерью полка, то есть всей редакции 'Пилата'. Пилатовцы исправно забирали её из детсада и отводили в танцевальный кружок, в бассейн или к бабушке. Олд Хип размалёвывал ей мордашку приветственной раскраской племени дакотов - жёлто-голубой. Рэтка с Мустардкой рисовали 'пацифики' и скрещённые молнии в её маленьком альбомчике, Сентинел демонстрировал нижний брейк, а Ростик разучивал с нею свой суперхит сезона про мелкую ночь, символ беды. Ребёнок был полностью и абсолютно всем этим доволен. Единственнаая претензия, которую Зайка могла бы в будущем предъявить Елизавете: заполошная мать-редакторша опоздала к ней на новогодний утренник, развозя свежий тираж газеты по дилерам и влетела в празднично украшенный актовый зал, когда её ребёнок в криво застёгнутом костюмчике Снежинки уже читал Деду Морозу стишок.
- До свидания, - растерянно попрощался с главредшей Михаил. - А... а скажите ещё, почему ваша газета так называется? Вдруг рекламодатели спросят.
- Объясните им, что имеется в виду булгаковский Пилат, а не библейский, - хмыкнула Елизавета, нежно любившая 'Мастера и Маргариту'. - Это очень яркий, всем известный, многозначный образ и звучное название. Надеюсь на вас, Миша, - проникновенно добавила она и обернулась к своим 'редкалекам'. - Эй вы, ироды, ведите себя прилично! Чтоб порядок тут был, когда я вернусь.
Но, говоря это, она прекрасно знала, что пилатовцы и порядок, как гений и злодейство, - две вещи несовместные.
* * *
Жизнь любой редакции протекает циклично, как времена года, подчиняясь срокам выхода свежего номера. 'Понтий Пилат' исключением не был. Он развёрстывался в понедельник, выводился на плёнки и печатался во вторник, а в среду развозился по городу Ю в точки продаж, повергая подростков в восторженный ступор. Соответственно, вечер среды был самым спокойным временем в расписании Елизаветы - можно было ненадолго расслабиться и выдохнуть... а вот утром в четверг уже начиналась подготовка к выпуску следующего номера. И так неделя за неделей.
Но конкретно этот вечер среды выдался беспокойным.
Сперва в редакции появился Михаил со своим драгоценным 'дипломатом', из которого он деловито извлёк какую-то бумажку, близоруко в неё вгляделся и прочёл:
- Клиника 'Эскулап' хочет разместить у вас модульную рекламу. Четыре модуля на полосе телепрограммы. Чёрно-белых. Четыре выхода в течение месяца. Итого четыре тысячи восемьсот рублей, за вычетом моих агентских - четыре триста двадцать.
- Ого! - пробормотала Елизавета в некотором изумлении. Господи, такие астрономические суммы выплачивались просто ни за что! - Реклама-мама!
Михаил снисходительно, как на несмышлёныша, посмотрел на неё и пояснил:
- Но нужно будет изготовить и утвердить макет, а сперва придумать слоган. Клиника новая, наработок нет, всё придётся делать с нуля.
- А что за профиль у клиники? - осведомилась Елизавета, немного подумав. Остальные пилатовцы уже облепили её стол, тараща вдохновенные глаза и готовясь к мозговому штурму. Страшное слово 'реклама' явно перестало их шокировать.
- М-м-м... - задумчиво промычал Михаил. - Ну-у... в некотором роде... специализация больше кожно-венерологическая и урологическая, в общем, заболевания, передающиеся половым путём.
Он даже слегка покраснел, скороговоркой выпалив всё это. А Елизавета даже не успела ему напомнить, что их окружают подростки, находящиеся на самом пике гормонального взрыва. Потому что Зямыч во всю глотку радостно продекламировал:
- Если папа любит баб, пусть приходит в 'Эскулап'!
- Дать на лапу 'Эскулапу' заболевший сможет папа! - подхватил Олд Хип.
- Посерьёзнее, пожалуйста, - взмолился ошарашенный Михаил, но в грянувшем хохоте его никто не расслышал, кроме Елизаветы.
- Приходи ко мне мочиться и корова, и... Ап! - заткнулся Зямыч, глянув на свирепое лицо главредши.
- Мы подумаем, - попыталась она успокоить всполошившегося рекламного агента. - Клянусь. Я лично подумаю. Тихо, вы, уродцы-вжопеножцы! Не пугайте нормального человека! Миша, что-нибудь ещё есть?