Одна только рулетка производила впечатление чего-то более сложного, развитого, развернутого, способного выдать значительно большее количество вариантов: ведь там было не две, а тридцать шесть лунок! Однако по здравому размышлению приходилось заключить, что содержание случая остается прежним и сводится все к тому же выбору между “да” и “нет”: попадет шарик в загаданное гнездо или проскачет мимо.
В сущности, буквально все вокруг таило в себе волнующий шанс розыгрыша: количество лепестков на ромашке, листьев на ветке, число кукований в лесу или трамвайных звонков на улице было ничем не хуже костей и карточной колоды.
— Колу покупай! — хрипел Голубец, когда я требовал у киоскерши прогулочную бутылку “Святого источника”.
Если провокация не удавалась, он сам покупал колу: вчера производитель начал новую рекламную кампанию, и на крышке могло оказаться изображение пальмы, означавшее призовую поездку на двоих в Марокко.
Как правило, пальма не обнаруживалось, но это если и меняло дело, то ненадолго.
Что касается рулетки, то именно она была под запретом.
Однако в скором времени клятвенное обещание Голубца не переступать порога казино потеряло какое-либо значение, поскольку рулетки появились в залах игровых автоматов.
Эти были электронными, функционировали в автоматическом режиме и без участия крупье.
Иногда Голубцу удавалось и меня заманить. Везде подавали бесплатный чай и кофе, пиво стоило дешевле, чем в магазине.
Слушая его невнятные рассуждения, я стал понимать, что только профан может полагать, будто все в жизни происходит случайным образом. На самом деле следом за семеркой падает девятнадцать. А за девятнадцатью — четыре. Всегда. Ну или почти всегда.
Я сидел у стола и смотрел на происходящее.
Следя за его игрой на клавиатуре, повторявшей номерные ячеи рулетки, нельзя было не задуматься о развилках судьбы: выбери он карьеру пианиста, жизнь могла бы сложиться иначе. Если бы под его пальцами трепетали клавиши фортепиано, мир замер бы, пораженный чудными звуками неожиданной музыки!..
Голубец то вдохновенно бросал аккорды (каждый из них обходился не менее чем в пятьдесят рублей), то акцентировал мелодию частыми и звонкими клевками, будто подбирая просо с некрашеной фанерки (это шло по десятке за зернышко), то, резко откинувшись, вдруг замирал, напрочь забыв о сиюминутном, утратив связь со всем земным и насущным… и тут же снова взрывался, чтобы после ряда мощных созвучий выдать трель длиной в две с половиной октавы, о стоимости которой было страшно и подумать.
Почти никогда ему не хватало времени натыкать все желаемые комбинации.
— Ставки сделаны! — сообщал механический женский голос откуда-то из недр автомата.
Этот голос казался мне голосом самой судьбы.
Плевок сжатого воздуха выталкивал шарик из невидимой дырки навстречу бешеному вращению колеса. Шарик прыгал, стукался, бился в стекло, закрывавшее рулетку сверху; хаотично отскакивал от ребер между ячейками.
Вращение мало-помалу замедлялось… скачки и бег становились тише… и еще тише… вот он уже через силу переваливался из одного гнезда в другое…
Трень!
Последний щелчок — и я понимал: нет, рок только сейчас сказал свое слово, и это слово — двадцать семь!..
Колесо вяло совершало последние круги и останавливалось.
— Смотри-ка, двадцать семь, — замечал Голубец. — Странно… ведь падало двадцать четыре… а перед тем — одиннадцать… Беспредел, я ждал девятнадцать!
— Делайте ваши ставки! — торопила механическая женщина.
Как ни быстро уходили деньги, я никогда не видел его расстроенным. Наоборот, капитально облегчившись, Голубец светился таким благодушием, какого не добьешься ни с помощью семи чашек бесплатного кофе, ни посредством употребления трех бутылок скидочного пива.
Ему не нужны были деньги, он жаждал самого процесса ловли фортуны. И хоть фортуна категорически не желала идти в хитроумные ловушки, для счастья было достаточно той чешуи и слизи, что оставались на ладонях при мимолетном касании ее скользкой шкуры…
Когда игральные автоматы попали под запрет, Голубец пошел вширь: переключился на Forex, не забывая при этом уделять внимание ни интернет-покеру, ни спортивным тотализаторам.
Бесчисленное количество всяческих соревнований позволяло развернуться. Голубец смело ставил на все, начиная с армрестлинга и кончая яхтенными гонками.