Птер открыл дверь, вошел, освободил проход, сделал приглашающий жест. Вошел мужчина в старых, но довольно богатых воинских доспехах и встал. Он растеряно крутил головой, глядя то на Дору, то на Птера. Раза в два старше Криса. Птер поклонился и вышел. Мужчина сделал два неуверенных шага к кровати.
— Дора, это я… Драконы разрешили. Сейчас уже можно…
— Крис!!!
— … А как же Тави?
При чем тут Тави? Ты для меня единственная, — хотел возмутиться Крис, но, взглянув в строгие глаза Доры, понял, что соврать не сможет. Поморщился и нехотя заговорил:
— Тавия ушла от меня… То есть, сначала она меня и знать не хотела, потом все же вернулась, а потом… Я ее ночью Дорой назвал, а она встала, оделась и ушла. Ничего не сказала. Только посмотрела… И сразу ушла. Ее твои родители к себе забрали, — увидел озадаченное лицо и пояснил. — Ну, драконы. Мрак и Катрин. Они ж тебя усыно… удочерили. Они ей тоже задание дали, куда-то увезли. Через полтора года вернулась. Загорелая, возмужалая. Сейчас замужем… Я тебя люблю. Я хочу забрать тебя… А не захочешь — я брошу свой мир, будем жить здесь.
Гримаса исказила лицо Доры. Глухо проговорила:
— Я старая, Крис. Для меня уже все слишком поздно.
— Ничего! У нас с этим просто. Пройдешь омоложение. У нас люди молодые столько, сколько сами хотят. Мрак хочет, чтоб ты сначала пожила на Зоне. Для обучения, социальной адаптации и… В общем, у него какие-то свои планы на этот счет. Социальное кондиционирование… Я слова-то такие с трудом выговариваю. А потом…
Сладко забилось сердце. Снова стать молодой! Прожить новую, светлую жизнь! Но тут вспомнила, как уходила, а он ее не остановил, не забрал с собой.
— Значит, омоложусь и только потом… А если я не захочу молодеть. Оденешь на меня ошейник, на такую, какая есть?
Фраза показалась Доре странно знакомой, будто уже слышала. Ах да! Это из книги про Сандру Черноволосую. Когда-то ее искалеченная — без рук, без зубов — подруга с таким странным именем для рабыни — Воля — так же спрашивала мужчину, возьмет ли ее такой? Глядя на вытягивающееся лицо Криса, она отстраненно подумала, как жутко, что Сандра и ее муж еще не родились, и в то же время уже давно умерли. Ей становилось жалко Криса. И все-таки, она его любит. Она отвергла всех этих аристократишек. А с Крисом сразу захотелось пойти куда угодно. И вдруг действительно ощутила себя старой. А Крис начал растеряно бормотать:
— Ну, я, конечно… Но… Подумай, может, все-таки…
Как же его жалко! И все же она продолжала:
— Ну, нести ошейник? У меня есть. Или передумал?
Крис набрал побольше воздуха, резко выдохнул и, глядя ей прямо в глаза, твердо ответил:
— Не надо. Я свой принес, — и достал из-под доспехов блестящее кольцо шириной в сантиметр. Дора взяла ошейник в руки — с виду железный, а весит легче дерева! — повертела в руках. Простой, без украшений, но должен быть удобным — со скругленными кромками. Протянула обратно:
— Надевай.
— Сейчас, — он полез в карман, достал маленький ножик и перерезал шнурок ее кожаного ошейника. Дора улыбнулась — знает, что кожаный ошейник срезать полагается, но даже настоящего ножа не прихватил.
— Дора, ты принимаешь мой ошейник? — торжественно произнес Крис.
— Я, Дора, принимаю ошейник! — Ей захотелось броситься ему на шею и всласть выплакаться у него на груди, освобождая душу от кошмара своих терзаний, но постеснялась. Только добавила с легкой улыбкой. — Да не переживай, буду я омоложи… Тьфу ты, ну, буду молодой… Думаешь, весело быть старой?
Старый Птер смотрел, как молодой господин, назвавшийся Крисом, уводит его хозяйку из дома, а она идёт лёгкой походкой, как двадцатилетняя, прижимается к его боку, а на шее сияет ошейник. Птер думал, что Дора больше не нуждается в его защите, жаль только, что она забыла оставить ему распоряжения. Он будет просто ждать молодого хозяина. Может, дождется…
Свадьба отгуляла и гости разошлись. Гром и Мириван вернулись на Землю-1. Но сестренки так наколобродили и наследили в семидесятых, что пришлось отодвинуть дату возвращения на двадцать лет, в конец девяностых. Перед этим молодые отметились в нескольких точках в восьмидесятых и середине девяностых, чтоб не порвать кольцо причинности и легче было окончательно легализоваться в 98-м. Это давно было оговорено и решено.
Неожиданностью для меня стало, что в начале девяностых к нам неожиданно попросился Камилл. В беседе со мной он заявил, что обеспокоен поведением Странников и мировых констант. Но никаких прогнозов дать не может, потому что все опирается на интуицию и лю-алгоритмы, работающие в нечеткой логике. Сослался на какую-то давнюю катастрофу в институте Физики Пространства, на исчезновение "поля связи", еще какие-то одному ему известные события. Под конец беседы я спросил, как он мог покинуть свой мир. Камилл размеренно ответил: