— Дэвид, ты ведешь себя как идиот! — заорала Лори.
Дэвид кивнул.
— Хорошо, раз я идиот, найди себе парня поумнее.
Он развернулся и пошел в сторону спортзала.
Лори стояла и смотрела ему вслед. Какое-то безумие. Все пошло кувырком.
Судя по доносившимся отголоскам, собрание имело огромный успех. Лори провела это время в редакции — единственном месте, куда можно было скрыться от любопытных взглядов, вопрошавших, почему она не со всеми. Лори не хотела признаваться себе, что прячется, но это было именно так. Вот ведь в какое безумие вылилась эта затея — приходится прятаться, если не хочешь в ней участвовать.
Лори вытащила ручку и принялась грызть ее. Надо что-то делать. И сделать это должен «Листок».
Спустя несколько минут поворот дверной ручки вывел ее из оцепенения. Лори затаила дыхание. Кто-то пришел за ней?
Дверь открылась, и в кабинет вошел Алекс, как всегда, в наушниках, ритмично покачиваясь в такт музыке.
Лори откинулась на спинку стула и с облегчением выдохнула.
Увидев Лори, Алекс широко улыбнулся и стащил с головы наушники.
— Эй, что же ты оставила войска?
— Алекс, все не настолько плохо.
Но Алекс только усмехнулся:
— Да что ты! Скоро им придется переименовать школу в «Форт „Гордон Хай“».
— Не смешно, Алекс.
Алекс сгорбился и состроил рожу.
— Запомни, Лори: нет ничего, что не было бы смешно.
— Если это войска, то и тебя могут призвать на фронт. Не страшно? — спросила Лори.
Алекс ухмыльнулся.
— Кого, меня? — он разрезал воздух ладонями, как заправский каратист. — Пусть попробуют, я их кунгфуирую и изрежу в китайскую лапшу.
Дверь снова открылась, и в нее проскользнул Карл. Он заметил Лори и Алекса и расплылся в улыбке.
— Похоже, я нашел убежище Анны Франк!
— Последний неисправимый индивидуалист! — приветствовал его Алекс.
Карл кивнул.
— Похоже на то. Я только что с собрания.
— Неужели выпустили? — удивился Алекс.
— Я отпросился в туалет, — пояснил Карл.
— Ты ошибся дверью, дружище, — заметил Алекс.
Карл хмыкнул.
— Там я уже побывал. Любое место лучше, чем это собрание.
— Вступай в наш клуб, — сказала Лори.
— Может, придумаем ему название? — предложил Алекс. — Если они называют себя «Волной», мы будем «Штилем».
— А ты что думаешь? — спросил Карл.
— Про «Штиль»? — уточнила Лори.
— Нет, про «Волну».
— Я думаю, что пора выпустить «Листок», — твердо сказала Лори.
— Простите за то, что выражу свою, не всегда глубокомысленную, точку зрения, — вступил Алекс, — но я полагаю, что нам нужно поторопиться, пока всех остальных журналистов не смыло могучей «Волной».
— Сообщи всей редакции, — сказала Лори, — что в воскресенье в два мы встречаемся на внеочередной редколлегии у меня дома. И постарайся сделать так, чтобы пришли только те, кто еще не вступил в «Волну».
Вечером Лори сидела одна у себя в комнате. Она была слишком озабочена «Волной», чтобы позволить себе расстраиваться из-за Дэвида. К тому же у них и раньше случались ссоры. Но несколько дней назад они договорились встретиться в этот вечер, а сейчас была уже половина одиннадцатого. Было уже ясно, что он не придет, но Лори не могла до конца в это поверить. Они были вместе с десятого класса — как же такая ерунда, как «Волна», могла их разлучить? Впрочем, «Волна» не ерунда. Уже не ерунда.
В течение вечера миссис Сондерс несколько раз поднималась в комнату дочери и предлагала поговорить об этом, но Лори отказывалась. Мать и по пустякам-то страшно волновалась, а на этот раз было из-за чего переживать. Лори сидела за столом, пытаясь написать что-нибудь о «Волне» для газеты, но лист бумаги оставался нетронутым, если не считать пары мокрых пятен от слез.
Раздался стук в дверь, и Лори быстро вытерла слезы. Впрочем, особого смысла в этом не было — мама все равно увидит, что она плакала.
— Я не хочу говорить, мам, — быстро сказала Лори.
Но дверь все равно открылась.
— Это не мама, малыш.
— Папа? — удивилась Лори. Не то чтобы они не были близки, но в отличие от матери он никогда не вникал в ее проблемы — если они, конечно, не были как-нибудь связаны с гольфом.
— Можно войти? — спросил мистер Сондерс.
— Ну, пап, — Лори улыбнулась уголками губ, — если учесть, что ты уже вошел…
Мистер Сондерс кивнул.
— Прости, что вломился, малыш, но мы с мамой волнуемся.