Сбросив оцепенение, Ребекка вскинула голову и смущенно улыбнулась.
– Это я не могу поверить в свое счастье, – сказала она.
Катарина бросилась обнимать Ребекку, а Майкл пожал Кеннету руку, поздравляя его.
– Как чудесно! – воскликнула Катарина. – Когда я увидела вас вместе, то сразу поняла, что дело кончится помолвкой. Вы удивительно подходите друг другу. – Она расцеловала Ребекку.
Вслед за Майклом и Катариной их поздравили герцог с герцогиней, а затем и другие гости и даже вдова, у которой все еще был испуганный вид.
Только сейчас Ребекка осознала, что сообразительность Лавинии спасла ее от позора, превратив их с Кеннетом из презренных грешников в очаровательную влюбленную парочку, которая не могла обуздать своих чувств накануне помолвки.
Итак, ее репутация спасена, но, Господи, какой ценой!
Последний час тянулся с ужасающей медлительностью, но Кеннету все это время удавалось сохранять на лице выражение счастливого влюбленного, которому его избранница отвечает взаимностью. Ребекка не отходила от него ни на шаг и со смущенной улыбкой принимала поздравления гостей и пожелания счастья, но Кеннету не нравилась горечь, затаившаяся в ее глазах. Им надо обязательно поговорить, прежде чем она окончательно сникнет.
К счастью, их уже ждала карета, и сразу после ужина они уехали домой, однако присутствие Майкла и Катарины не позволяло Кеннету начать этот нелегкий разговор. Он подозревал, что его верные друзья догадались, что не будет никакой помолвки, однако тактично молчали и не задавали никаких вопросов.
Кеннет с облегчением вздохнул, когда карета наконец остановилась у особняка Ситона. Ребекка держала его под руку, пока они поднимались на крыльцо и он открывал входную дверь. У нее даже хватило мужества с веселой улыбкой попрощаться с друзьями, но как только они вошли в дом, она отпрянула от Кеннета, и лицо ее под шапкой рыжих волос побледнело.
Желая хоть немного успокоить ее, Кеннет сказал:
– Мы легко отделались. Теперь нам предстоит несколько месяцев разыгрывать влюбленную пару, а затем мы объявим о разрыве нашей помолвки.
– И таким образом к моей репутации потаскушки добавиться еще одна – брошенная. – Ребекка сдернула с себя накидку и бросила ее на стул. – Великолепно!
– Разрыв помолвки вызовет только легкие пересуды, несравнимые с тем скандалом, который бы разразился, не вмешайся в это дело Лавиния. – Тяжело вздохнув, Кеннет снял шляпу и положил ее на стол. – Мне очень жаль, Ребекка, но, право же, вам не стоит выходить за меня замуж только потому, что мы совершили опрометчивый поступок.
– Был ли он случайным, капитан? – спросила Ребекка дрожащим голосом, стягивая перчатки. – Вы ведете дела моего отца и знакомы со многими документами. Разве вам не известно, что после смерти матери я стала богатой наследницей? Полагаю, что средств будет достаточно, чтобы выкупить ваше имение, да еще останется на то, чтобы начать собирать собственную коллекцию картин.
– Ради всего святого, Ребекка, неужели вы думаете, что я нарочно подстроил эту сцену, чтобы вынудить вас выйти за меня замуж? – спросил недоверчиво Кеннет.
Ребекка окинула его холодным взглядом.
– Полагаю, нет. Однако не понимаю, почему вы так упорно не хотите жениться на деньгах? Вы с удивительным упрямством отталкиваете эту простую мысль, абсолютно закономерную в вашем затруднительным положении.
Кеннет отвернулся, оглушенный ее словами, как артиллерийским огнем. Браки, заключенные по расчету, всегда вызывали у него отвращение.
– С детских лет я не сомневался, что богатство, титул и привилегии принадлежат мне по праву, – с горечью начал он. – Жизнь повернулась ко мне не лучшей стороной, и со временем моя самоуверенность испарилась. В то время как другие молодые джентльмены катались верхом, были заядлыми театралами и развлекались на балах, я брал уроки у жизни. Я понял, что у меня есть одно-единственное право – право бороться за свое существование.
Рот Кеннета скривился.
– На войне я находился под огнем, носил рваную одежду, голодал. Я увидел мир совсем другими глазами, мой характер закалился: юноша превратился в мужчину, побывавшего во многих переделках. Я усвоил хороший урок: люди, рожденные от проституток и обитавшие в сточной канаве, могут быть в сотни раз храбрее, сильнее и благороднее, чем я.
Все еще не глядя на Ребекку, Кеннет снял плащ и тщательно сложил его.
– Теперь я унаследовал титул, но это не сделало меня самонадеянным. Я прекрасно понимаю, что можно жить впроголодь, имея титул, и всегда ходить по лезвию бритвы. Это зависит от самого человека, а не от его титула. Мне придется подавить в себе гордыню, расстаться с надеждой и многими мечтами моей юности, но я хочу оставить за собой одно право: если когда-нибудь женюсь, то выберу женщину, которую полюблю.
Кеннет замолчал, и наступила напряженная тишина.
– Вы были весьма красноречивы, – громко и внятно сказала наконец Ребекка. – Прошу прощения за свои слова и за то, что мы попали в такое неблаговидное положение. В этом есть доля и моей вины. Возможно, моя вина даже больше: наученная горьким опытом, я не должна была терять голову, но… – Ребекка перевела дыхание. – Все, что Бог ни делает, – к лучшему. Однако… мне бы лучше было оставаться дома и не поддаваться уговорам.