И уродливая кошка-блестяшка — это подарок её отца, с которым они никогда толком не умели находить общий язык. Он просто был. И оплачивал её учёбу, и возлагал на неё надежды, и гордился ею, когда она выходила на высокий балл по тестам, и понятия не имел, какое мороженое она любит, какую музыку слушает и есть ли у неё друзья. Как будто высокий балл был итоговым баллом всей её жизни, а не только уровнем знания истории Китая. Бывают такие отцы, которым до мелочей просто дела нет. Они просто платят за учёбу и иногда делают дерьмовые подарки.
А она теперь носит эту уродливую кошку, цепляет на каждую школьную блузу, отбивает ею солнечный свет и говорит об отце с нежной улыбкой. Вот такая глупая Ван.
— Всё в порядке?
Рыжий вздрагивает и отшатывается от столика.
Он понимает, что залип на обручальном кольце чувака в лиловом галстуке, и стоит, не двигаясь, уже приличное количество времени, а чувак смотрит снизу вверх, и во взгляде у него лёгкая растерянность пополам с усталостью, какая бывает после долгого рабочего дня, хотя сейчас только полдень воскресенья.
— Да, я… — Рыжий чувствует, как лицо заливается алым. — Прошу прощения.
И его относит, отшвыривает за стойку, он останавливается только за кассовым аппаратом. Ругается себе под нос. Соберись. Прекрати залипать на фигню. То, что у матери снова проблемы с памятью, не значит, что заболевание прогрессирует. Организм мог просто адаптироваться к стимуляторам. Нужно просто сменить лекарство. Нужно просто поговорить с ней о том, что можно взять отпуск. Отдохнуть.
Он оборачивается и смотрит в сторону кухни: сложно целый день перебарывать в себе желание подойти к Пейджи и спросить, как она. Это только расстроит её. Она ненавидит чувствовать себя беспомощной — эту черту Рыжий перенял. Жаль, что только эту, — пошутил бы Хэ Тянь.
Рыжий нащупывает мобильный в кармане штанов, достаёт и хмурится: в Лайне уже полчаса висят два сообщения.
[13:01:02] мудило: Привет.
[13:01:08] мудило: Работаешь?
В задницу его.
Из глубины внутренних коридоров «Тао-Тао» Рыжий слышит звук открываемой двери в кабинете жиробаса, торопливо набирает — «нет». Бросает телефон обратно в карман. Сминает стопку грязных салфеток в кулаке и успевает схватить со стойки официантов пластиковый поднос в тот момент, когда жиробас выплывает в зал. Бросает на Рыжего недовольный взгляд.
Рыжий контакт не держит — нахуй надо с отбитым связываться. Он отворачивается. Молча идёт убирать посуду со столов.
К четырём «Тао-Тао» пустеет.
Люди рассасываются по парку до самого ужина. Рыжий вытирает столы, потом притормаживает за баром — проявляет чудеса добродетели: помогает Трипу натирать бокалы, изредка скользит взглядом по пустому залу. Они с Трипом не друзья, но так уж вышло, что их связывают сразу две работы, так что темы на поговорить находятся всегда, несмотря на то, что Рыжий в беседах не силён, а Трип — наоборот. Несмотря на частые заикания, за словом он в карман не привык лазать. Вот и теперь: стоит, оперевшись ногой о железную пивную бочку (похожий на тощего скрюченного фламинго в канареечной футболке и фартуке), начищает пивной бокал и вяло жалуется на Чжо:
— Э-этот обм-мудок запретил м-мне принимать ам-мфетамин перед боем.
— Здоровей будешь, — бросает Рыжий. Отставляет на стойку натёртый стакан и берёт следующий. Он невольно вспоминает удары Трипа, когда он сожрал какое-то говно перед боем. Тогда казалось, что бьёт не человек, а спятившая машина, несмотря на то, что телосложение у них всегда было примерно одинаковым. — Амфетамин тебя прикончит.
— За-ато я умру богатым.
— Да, и ёбнутым.
Трип смотрит многозначительно, качает бритой под тройку головой.
— П-папа говорит, что хуже уже н-не будет.
— Это он так шутит.
— Э-это из-за з-заикания, я знаю. Он дум-мает, что это о-отклонение. В нашей сем-мье заика только я.
А Рыжий неожиданно думает: как бы отец отнёсся к боям? Пейджи ненавидит Клетку. Хэ Тянь ненавидит Клетку. Но почему-то кажется, что отец бы гордился каждой гематомой, украсившей тело Рыжего. Если он вообще умеет гордиться. Ему не всегда было в кайф смотреть на следы побоев. До определённого момента отец был человеком, который гулял с Рыжим и Пейджи в парке, с которым они лепили снеговиков и делали снежных ангелов — всё это размыто и нечётко, без лица и без точных мест. Только туманные образы.