Платон очень недолюбливал графа Шереметева, однако посещал иногда его великолепные обеды и праздники. Раз, когда Платон обедал у Шереметева, подали огромную рыбу. - Какая это рыба? - спросил граф дворецкого. - Лосось, ваше сиятельство. - Надобно говорить лососина,- заметил Шереметьев и, обращаясь к митрополиту, сказал: - Ваше высокопреосвященство, вы человек ученый, объясните нам, какая разница между лосось и лососина? - Такая же точно, ваше сиятельство,- отвечал Платон,- как между дурак и дурачина.
Известная благотворительница Татьяна Борисовна Потемкина была слишком доступна всем искательствам меньшей братии, да и средней, особенно из духовного звания. Она никому не отказывала в своем посредничестве и ходатайстве; неутомимо без оглядки и смело обращалась она ко всем предержащим властям и щедро передавала им памятные и докладные записки. Несколько подобных записок вручила она и митрополиту Московскому Филарету. Однажды была она у него в гостях. В разговоре, между прочим, он сказал ей: - А вы, матушка Татьяна Борисовна, не извольте беспокоиться о просьбах, что мне дали: они все порешены. - Не знаю, как и благодарить ваше высокопреосвященство за милостивое внимание ваше ко мне. - Благодарить нечего,- продолжал он,- всем отказано.
Однажды в мастерскую к Брюллову приехало какое-то семейство и пожелало видеть ученика его Н. А. Рамазанова. Брюллов послал за ним. Когда он пришел, то Брюллов, обращаясь к посетителям, произнес: - Рекомендую - пьяница. Рамазанов, указывая на Брюллова, хладнокровно ответил: - А это - мой профессор.
По окончании Крымской кампании князь Меншиков, проезжая через Москву, посетил А. П. Ермолова и, поздоровавшись с ним, сказал: - Давно мы с вами не видались!.. С тех пор много воды утекло! - Да, князь! Правда, что много воды утекло! Даже Дунай уплыл от нас! - отвечал Ермолов.
Ермолов в конце 1841 года занемог и послал за годовым своим доктором Высотским. Разбогатев от огромной своей практики, доктор, как водится, не обращал уже большого внимания на своих пациентов; он только на другой день вечером собрался навестить больного. Между тем Алексей Петрович, потеряв терпение и оскорбясь небрежностью своего доктора, взял другого врача. Когда приехал Высотский и доложили о его приезде, то Ермолов велел ему сказать, что он болен и потому принять его теперь не может.
Лицейский анекдот. Однажды император Александр, ходя по классам, спросил: "Кто здесь первый?" - "Здесь нет, ваше императорское величество, первых, все вторые", - отвечал Пушкин.
Однажды пригласил А. С. Пушкин несколько человек в тогдашний ресторан Доминика и угощал их на славу. Входит граф Завадовский и, обращаясь к Пушкину, говорит: - Однако, Александр Сергеевич, видно, туго набит у вас бумажник! - Да ведь я богаче вас, - отвечает Пушкин, - вам приходится иной раз проживаться и ждать денег из деревень, а у меня доход постоянный с тридцати шести букв русской азбуки.
А. С. Пушкину предлагали написать критику исторического романа г. Булгарина. Он отказался, говоря: "Чтобы критиковать книгу, надобно ее прочесть, а я на свои силы не надеюсь".
Кажется за год до кончины своей А. С. Пушкин говорил одному из друзей своих: "Меня упрекают в изменчивости мнений. Может быть: ведь одни глупцы не переменяются".
Известный русский писатель Иван Иванович Дмитриев однажды посетил Пушкиных, когда будущий поэт был еще маленьким мальчиком. Дмитриев стал подшучивать над оригинальным личиком Пушкина и сказал: - Какой арапчик! В ответ на это десятилетний Пушкин вдруг неожиданно отрезал: - Да зато не рябчик! Можно себе представить удивление и смущение старших. Лицо Дмитриева было обезображено рябинами, и все поняли, что мальчик подшутил над ним.
Однажды Пушкин, гуляя по Тверскому бульвару, повстречался со своим знакомым, с которым был в ссоре. Подгулявший, увидя Пушкина, идущего ему навстречу, громко крикнул: - Прочь, шестерка! Туз идет! Всегда находчивый Александр Сергеевич ничуть не смутился при восклицании своего знакомого. - Козырная шестерка и туза бьетЄ- преспокойно ответил он и продолжал путь дальше.
В доме у Пушкиных, в Захарове, жила больная их родственница, молодая помешанная девушка. Полагая, что ее можно вылечить испугом, родные, проведя рукав пожарной трубы в ее окно, хотели обдать ее внезапной душью. Она действительно испугалась и выбежала из своей комнаты. В то время Пушкин возвращался с прогулки из рощи. - Братец,- закричала помешанная,- меня принимают за пожар. - Не за пожар, а за цветок! - отвечал Пушкин.- Ведь и цветы в саду поливают из пожарной трубы.
Кто-то, желая смутить Пушкина, спросил его в обществе: - Какое сходство между мной и солнцем? Поэт быстро нашелся: - Ни на вас, ни на солнце нельзя взглянуть не поморщившись.
Однажды в приятельской беседе один знакомый Пушкину офицер, некий Кандыба, спросил его: - Скажи, Пушкин, рифму на рак и рыба. - Дурак Кандыба,- отвечал поэт. - Нет, не то,- сконфузился офицер.- Ну, а рыба и рак? - Кандыба дурак! - подтвердил Пушкин.
Спросили у Пушкина на одном вечере про барыню, с которой он долго разговаривал, как он ее находит, умна ли она? - Не знаю,- отвечал Пушкин очень строго и без желания поострить,- ведь я с ней говорил по-французски.
Когда канцлер князь Горчаков сделал камер-юнкером Акинифьева (в жену которого был влюблен), Тютчев сказал: "Князь Горчаков походит на древних жрецов, которые золотили рога своих жертв".
Князь Меншиков, защитник Севастополя, принадлежал к числу самых ловких остряков нашего времени. Как Гомер, как Иппократ, он сделался собирательным представителем всех удачных острот. Жаль, если никто из приближенных не собрал его острот, потому что они могли бы составить карманную скандальную историю времени. Шутки его не раз навлекали на него гнев Николая и других членов императорской фамилии. Вот одна из таких. В день бракосочетания императора в числе торжеств назначен был и парадный развод в Михайловском. По совершении обряда, когда все военные чины надевали верхнюю одежду, чтобы ехать в манеж: "Странное дело,- сказал кому-то князь Меншиков,- не успели обвенчаться и уже думают о разводе".