И сразу положила трубку.
Как ни странно, но я после этого успокоилась. Не знаю что здесь сыграло роль — то что я выплеснула свой гнев или невозмутимость дочери. Кстати, что же это я разбушевалась? Дочь уже взрослая дама, сама бабушка. Пусть живет как хочет. Уж если в юности меня не слушала, что же теперь кипятиться. Съездить что ли? На внука посмотреть? К Владимиру тоже надо заглянуть. Правнуку годик исполнился. Подарок какой-нибудь отвезти.
А собралась только через месяц. Владимир встретил меня на вокзале и проводил сразу до квартиры матери.
Я не держала на руках младенцев сорок слишком лет. Со времени рождения дочери. И вдруг такое чудо. Как взяла этот тепленький мягонький комочек на руки…
— Мама, смотри, бабушка, похоже, поплыла.
— Поплывешь тут с вами. Аж сердце зашлось, трепыхается как вода в зимнем колодце перед метелью.
— Ну, что, бабушка, хорош братишка?
— Слов нет до чего хорош. И меня, кажется, за свою признал. Глазенками туда-сюда и губешками шлепает, будто что сказать хочет. Или мамину титьку ищешь, белявочка? Давно ли ты его кормила?
— Минут за десять до вашего прихода. Он уже засыпает. Надо его положить в кроватку.
— Вот и славно. И познакомились, сладкий ты мой. Засыпай, лапочка-кровиночка.
Мы с Иваном думали о втором ребенке. Всё прикидывали: вот я закончу аспирантуру, вот он разберется со своими делами в клинике, то еще что-то… А когда опомнились, дочке уж было четырнадцать лет. Вроде уже поздно и неловко. Дочь, можно сказать, уже взрослая, и мы сами далеко за тридцать. Так и не собрались. Может, оно и к лучшему. Одну дочь не смогли довести до ума, куда уж тут второго…
А Ленке хоть бы что… Вот тебе сынок на двадцатипятилетие младший братик для забавы! И ведь не смущается нисколько, а даже как-будто гордится. И выглядит хорошо. Словно помолодела.
— Ну-ка, дочка, расскажи мне, что же это у вас в Москве за ветра дуют, что старых бабушек брюхатят?
— Мама, давай без этих твоих филологических изысков! У меня радость — сыночек родился. Просто радуйся вместе со мной или притворись хоть на минутку, что тоже рада.
— Зачем притворяться. Я очень рада. Удивительно только, что ты меня к ребеночку допустила. Вовку ты от меня до семи лет прятала.
— Ничего я не прятала. Просто некогда было в Питер вырваться. То институт из-за Вовки с вечными хвостами, то с работой не ладилось. Ты могла бы сама приехать навестить внука.
— Откуда же я знала, что можно приехать. Ты не приглашала. Не знаю в этот раз почему не погордилась. Как дальше жить думаешь? Я понимаю так, что отец ребенка неизвестен?
— Почему неизвестен? Мне известен. У моего сыночка лучший в мире отец. Сейчас он далеко, но, думаю, это можно поправить.
— Поправлять нужно было девять месяцев назад. О чем ты думала, когда рожать собралась? Тебе уже далеко за сорок, а ребенка вырастить надо, на ноги поставить. Не говоря уже о том, что поздние дети странные. Хорошо еще, если никакой аномалии в развитии нет.
— Не беспокойся, мама. Всё будет хорошо. А что ты имеешь ввиду, говоря «странные»?
— На маленьких старичков похожи. И неудивительно. Когда мать молодая, она сама уподобляется своему ребенку. Так вместе и взрослеют. И у ребенка всё наступает своим чередом. А старая мать чему может научить? С пеленок прозе жизни. Поздний ребеночек с малых лет начинает рассуждать как старичок. Хотя что это я тебе говорю, у тебя до сих пор ветер в голове гуляет. Удивляюсь, как это у вас со Степкой Вовка таким хорошим получился.
— Спасибо, бабушка. Наконец-то, мы с мамой дождались доброго слова. Это очень приятно и многообещающе.
Вечером в квартире у Вовки после вкусного ужина, внуку повезло с женой, Тамара умела хорошо готовить, я приступила к расспросам.
— Ну, теперь рассказывайте, что у вас тут на самом деле происходит. Как вас угораздило за матерью не доглядеть. Уж вам-то в первую очередь должно быть стыдно перед людьми за такой пассаж!
— Насчет стыда, бабушка, вы правы. Я из-за этого полгода в мамином доме не показывался. А что касается доглядеть… У нас своя семья, маленький ребенок. Почему, например, Тамара должна пасти свекровь? Обычно всё наоборот происходит. Что касается меня, то я старался держать руку на пульсе. После развода с папой у нее было несколько романов. И со всеми она меня знакомила, а последнего даже приводила к нам в гости, когда мы с Томой были уже женаты. А в этот раз ни слова, ни полслова.
— Мне позвонил бы. Уж я смогла бы вправить ей мозги.
— Бабушка, когда мы узнали, было уже поздно что-либо исправлять. Был уже пятый месяц беременности. Тамара случайно заметила.