Машина почему-то остановилась в нескольких десятках метров от ворот. Отец вышел из машины и понес завернутую в красно-белый плед маму на руках. Они шли по белой равнине, мне казалось, очень медленно. Бесконечно долго. Мои глаза болели и слезились от постоянного вглядывания в бесконечную снежную даль. Я устал и замёрз, хотелось в туалет. Очертания фигур отца и мамы у него на руках слились в единый красно-черный ком на белом снегу. Казалось, мои муки ожидания никогда не кончатся. Наконец, когда отец внёс маму в холл и посадил на диван, я бросился к ней, громко рыдая и на ходу опорожняя прямо в штаны переполненный мочевой пузырь…
Ну, и к чему я это вспомнил? Прикажете описаться от радости на глазах у собравшейся к вертолёту толпы?
— Добрый день! Меня зовут Хайнрихь Риггерт. Это я послал вам заявку. Извините, что задержался. Пришлось потратить лишние минуты, чтобы придумать для папы убедительную причину зачем мне нужно отлучиться. Он запретил мне даже думать об этих доспехах. Поэтому я ему ничего не сказал о наших с вами переговорах. Надеюсь, вы не будете меня осуждать за это?
Я попытался выпрямиться, чтобы получше разглядеть мальчишку, и резко откинулся назад, смахнув нечаянно с лица несколько капель себе на левый ботинок. Что это такое? Нос прохудился? Или я плачу? Нет-нет, это, должно быть, глаза слезятся от снега и яркого солнца. Говорила же мне Людвига взять с собой затемненные очки…
Как сбываются мечты
— Папа, мне нужно сбегать в деревню. Я быстро. Туда и обратно.
— Хенри, что за капризы. Мы же вчера договорились, что едем на плато. Франц вернется через час, и поедем.
— Папа, я быстро. Это не каприз. Понимаешь, когда мы вчера были в кафе, я задолжал там двадцать центов и обещал сегодня заплатить.
— Почему ты мне сразу не сказал? Я мог бы вчера заплатить эти двадцать центов. И почему вчера вечером, когда мы договаривались о поездке, ты не вспомнил о своем долге? И вообще, Хенри. Ты удивил меня тем фактом, что с такой легкостью влез в долги. Надеюсь, это не станет у тебя привычкой?
— Папа, я же знал, что у меня дома есть эта недостающая мелочь. Если бы было по-другому, я бы выбрал к кофе другие булочки. Похоже, ты собираешься из-за ерунды устроить скандал. Я же говорю, что это быстро. Франц вернется через час, а мне нужен как раз час. Полчаса туда и полчаса обратно.
— Никаких полчаса. Когда будем вечером возвращаться с плато, заедем в кафе и заплатим долг.
— Я обещал заплатить до одиннадцати часов. Папа, время уходит. Пока мы с тобой тут дискутируем, я бы уже метров триста отшагал. Всё. Я пошел. До встречи через час.
— Хенри, вернись! Ну, что за чертенок!!
Идею поехать в Заален подсказала Лина. Она предположила, что уединение, совместное преодоление бытовых трудностей, чудесные зимние пейзажи помогут нам с Хенри разрешить затянувшийся очередной конфликт.
Странно, что Хенри согласился на поездку почти сразу. И хотя дорога до Швейцарии прошла в молчании, мы перекидывались только дежурными фразами, без которых в пути не обойтись, у меня затеплилась надежда, что сдвинутые в кучу брови на лице сына расправятся раньше, чем мы доберемся до Заалена. Лина как-то заметила:
— Обрати внимание. Дядя точно также сдвигал брови к переносице, перед тем как на всех обрушивались громы и молнии.
Я ничего на это не ответил. Лишь подумал, что к сожалению тот, о ком речь, никогда об этом не узнает и не увидит. И был бы он рад или нет…
По мере приближения к цели нашего путешествия в жгучих глазах сына стал появляться интерес к окружающему, и он несколько раз обращался ко мне с вопросами.
Мне тоже многое было любопытно. Я не был на исторической родине лет пятнадцать. Последний раз приезжал сюда с Линой, когда решили снова жить вместе. Нет, наверное, меньше пятнадцати. Хенри сейчас четырнадцать, а тогда ему было уже около года.
Автобус въехал в долину. Открывшийся вид деревни в окружении отвесных скал без сомнения впечатлил сына.
— Ничего себе видок! Вот если эти скалы рухнут, деревне будет пипец.
— Хенри, что за кровожадные мысли? Люди здесь живут столетиями и у них даже в мыслях нет, что горы могут их обидеть.
— А я не смог бы здесь жить. Сплошной адреналин или кортизол. За одну ночь может поседеть не только башка, но и брюшина внутри.
— Брюшина? Какая ночь? О чем ты? Что ты имеешь ввиду?