Вцепившись в рубашку Винчестера, Кас потянулся за поцелуем, скуля от нетерпения. Отшвырнув ногой занавеску, Дин взгромоздил Коллинза к себе на руки, позволив ему обхватить ногами талию. В мгновение ока они оказались на кровати. Когда Винчестер стянул с себя футболку, Кастиэль, будто бы избавившись от наваждения, рывком поднялся, окидывая его перепуганным взглядом своих невозможно синих глаз.
— Нет, я не хочу…
Однако Дин, уже мало осознавая, что делает, толкнул его обратно на одеяло, тут же наваливаясь сверху.
— Дин, отпусти меня! — глаза Каса испуганно расширились, он отчаянно пытался оттолкнуть Дина, извиваясь под ним и беспорядочно повторяя дрожащим голосом одни и те же фразы. — Я не хочу! Отпусти!
Винчестеру была жизненно необходима эта близость… Одичав от внезапно нахлынувшего желания, Дин схватил упирающегося Каса за подбородок и жадно впился в столь вожделенные, но плотно сжатые губы. По телу пробежала приятная дрожь, выталкивая из головы все лишние мысли, член уже требовал внимания, и он, одной рукой все еще придерживая отчаянно вырывающегося Коллинза, стал расстегивать свои джинсы.
— Отпусти меня! Сейчас же!
— Все будет хорошо, Кас. Тебе же приятно, — шептал он, — я знаю, ты хочешь этого.
— Отстань от меня!
Но Дин уже не слышал любовника, с каким-то голодным удовольствием слизывая слезы с его лица, торопливо целуя туда, куда только доставал. В своих ласках он был настойчив и груб и, когда парень под ним впился короткими ногтями ему в грудь, Винчестер гневно ударил Коллинза наотмашь по щеке. Заскулив от боли, тот, наконец-то, сдался, словно сломав что-то в собственной душе, покорно принимая ласки Дина. Огонь, полыхавший в ярко-синих глазах, словно зеркало отражал всю ту горькую боль, поглотившую Каса от осознания, что его предает самый любимый человек. Снова. Коллинз прерывисто выдохнул, отводя взгляд — неужели его Дин стал насильником? Хрупкая надежда рушилась на глазах, однако Винчестеру было уже все равно. В этот момент его разумом всецело владело лишь так долго сдерживаемое желание обладать, обладать одним единственным таким родным и важным человеком, подчинить его себе, оставить свою метку на теле и душе, чтобы каждая тварь в округе, что посмеет прикоснуться к его Касу, знала, что тот принадлежит лишь ему. И сейчас, словно внимая этому желанию, в мыслях бьётся лишь одно единственное слово — «Хочу»!
Кастиэль сдавленно хныкал каждый раз, когда Дин, не контролируя себя, особенно жёстко прикасался губами к его коже или больно сжимал бедра, но это только больше сводило Винчестера с ума. Такой покорный, только его! И никто больше не имеет права на это! Никто!
Он вошел в Каса грубо, на сухую, однако мгновением позже, словно очнувшись, попытался успокоить его поцелуем, но тот, стараясь не встречаться с ним взглядом, отвернулся, лишив Дина какой-либо возможности проявить и подобие нежности. Несмотря на гримасу отвращения на лице, с каждым его движением Коллинз стонал все громче, неосознанно выгибаясь навстречу, и Винчестер чувствовал каждой клеточкой кожи, что тот вопреки всему получает удовольствие — все-таки Дин, даже столь долго не касавшийся этого тела, прекрасно помнил, что и как нужно сделать, чтобы довести его обладателя до эйфории. И его действия оказались не напрасными — вскоре по спине Коллинза волной прошлась судорога, и парень, хрипло выдохнув, кончил. Следом оргазм накрыл и Дина, время для которого, казалось, на миг остановило свой бег. Бешено бьющееся сердце пропустило удар, и Дин утомлённо накрыл тело Каса своим, продолжая страстно целовать его шею.
Пытаясь привести собственные мысли в порядок, Винчестер и не обратил внимания, как Коллинз, воспользовавшись его расслабленностью, скинул его с себя, поворачиваясь на бок и стараясь отодвинуться подальше. Окинув парня слегка расфокусированным взглядом, Дин почувствовал, что, несмотря на накрывающий с головой ослепительный оргазм, свойственный лишь ночам, проведённым именно с Коллинзом, он чувствовал себя неудовлетворенным. А затем пришло осознание… осознание того, что он совершил ещё одну, возможно, роковую ошибку. Непрошеные слёзы защипали глаза, а горло будто бы сдавил ком.
Он взял Каса против его воли. И это был совсем другой Кас — холодный, неприступный, безразличный. Ему дали возможность увидеть его, такого близкого и родного, помочь, поговорить, возможно, попытаться исправить хотя бы что-то, но он с блеском провалил эту попытку, решив пойти на поводу у собственной похоти.
Однако, несмотря на гложущее душу чувство вины, Дин отчаянно надеялся, что Коллинз останется, и больше всего боялся, что тот просто встанет и уйдёт. Нужно было сделать хоть что-то, и Винчестер робко пододвинулся к парню, обнимая его за плечи, соприкасаясь всем телом с его, пытаясь выразить этими, не обязывающими ни к чему прикосновениями все те чувства, что он на данный момент испытывал.
— Убери руки, — негромко фыркнув, Кастиэль раздражённо оттолкнул от себя Дина и, встав на ноги, пошёл прочь.
— Кас. — отчаянно позвал его Винчестер, понимая, как жалко выглядит.
— Думаешь, ты особенный? Ты жалок! Ты ничто и никто! Я не обнимаюсь с кем попало, и особенно с тобой!
Кастиэль вышел в ванную, и вернулся уже со своими шмотками, тут же поспешно одеваясь. Было очевидно, что он не станет просить у Винчестера дать ему одежду, так что Дину ничего другого не оставалось, кроме как молча наблюдать за тем, как он натягивает на плечи тонкие бретельки женского платья. Осознавая, что это, возможно, его последний шанс остановить Коллинза, Дин судорожно пытался придумать хоть что-то, что могло бы убедить парня остаться, однако на ум не приходило ничего стоящего.
«Ты мне нужен. Останься со мной. Я люблю тебя»
Но ведь Кас ни за что не поверит. Ощущая, как душу сковывает безысходность сложившейся ситуации, Дин закрыл глаза, пытаясь уснуть, чтобы забыться, чтобы ничего не чувствовать, но это было практически невозможно в этой душной, пропахшей сексом и отчаянием комнате… Вскоре, не произнеся больше и слова, Кастиэль ушел, и Винчестер, оказавшись в полном одиночестве, в полной мере ощутил свою боль. Казалось, осколки стекла бежали по его венам, попадали в легкие, лишая возможности дышать.
Он не хотел, никогда не хотел видеть Кастиэля таким! Эти глаза слишком грустные, они слишком красивые, чтобы из них текли слезы. Эти глаза всегда должны улыбаться.
Зарывшись лицом в подушку, Дин стал искать едва ощутимый запах своего Каса, глуша в себе уныние.
Он бежал навстречу волне, захлебываясь. Где-то впереди, словно спасательный круг, маячила приятная широкая улыбка, но внезапно он потерял её из вида и соскользнул в пустоту. «Я тебя люблю!» — кричал он, но Дина уже никто не слышал. Он падал все быстрее и быстрее, ветер свистел в ушах, а перед глазами стояли яркие синие глаза, чарующе красивые, святящиеся изнутри приятным светом. А затем его окутала непроглядная тьма…
Дин резко проснулся посреди ночи, задыхаясь от боли. Широко открытыми глазами он стал искать рядом с собой его… Но никого не было. Винчестер прерывисто выдохнул — воспоминания возвращались, а с ними и сдавившие горло слезы. И сейчас он не собирался их сдерживать, пока никто не видит, Дин мог, наконец, дать волю терзавшим его чувствам. Так он и пролежал до утра, пока не пришла Джо. Интересно, как она узнала, что Винчестер нуждается в ней, неужели они настолько близки, что девушка просто чувствует это?
Дожидаясь пока остынет наспех заваренный ею кофе для Дина, Джо плюхнулась рядом с ним на кровать. Винчестер еще пытался прийти в себя после жуткой ночи, когда девушка вдруг вскочила с постели, брезгливо морща нос.