— Господин Дан, разве может ваш скромный достаток заинтересовать моих людей? Стоит ли так суетиться? На актеров даже лесные разбойники не нападают. Мы так же, как и вы, опоздали на паром, и хоть я могу заставить паромщика перевезти меня и моих людей на тот берег, но въезжать в город ночью плохая примета. Вы ведь не откажете нам права присесть у вашего костра и послушать песни менестрелей, а мы поделимся с вами хлебом и теми напитками, которые греют кровь.
Сперва калтокиец узнал голос, а потом и ее саму, женщину, которая была у того дерева, где Кэрфи убил племянника императора. Она, конечно, никогда не видела Гэла в облике человека, но она запомнила маленького мальчика с белыми волосами.
Дан не посмел отказать устрашающей атаманше в праве сесть у его костра, эта земля неформально принадлежала ей. Он замялся, как будто выдерживал театральную паузу, затем искренне улыбнулся и почтительно ответил:
— Мы очень рады, прекрасная госпожа, видеть вас у нашего костра, вас и ваших спутников.
Разбойники, привычные к кочевой жизни, очень быстро развернули временный лагерь. В короткий срок кони были расседланы и покормлены, костер вновь разожгли, над костром повесили большой котел. Вокруг костра разложили еду и бурдюки с вином, и шатер для госпожи атаманши поставили.
Актеры и разбойники сели у костра, легкий ветер овевал лагерь, костер грел. Рэлина, сдержанная в еде и в выпивке, задумчиво рассматривала лица бродячих актеров. Она очень внимательно смотрела на руки менестреля с лютней:
— Многоуважаемый Дан, не соизволят ли ваши известные талантом певцы порадовать наш слух приятной сердцу песней? — вежливо попросила атаманша.
— Конечно, светлая госпожа. Радовать людей наше призвание. — ответил Дан.
Гэл и Янни исполнили несколько песен, но и они устали, потому Гэл после пятой песни отложил лютню. Рэлина улыбнулась, но сказала жестко:
— Девушка может отдыхать, а вас я еще не отпускала.
Гэл посмотрел на атаманшу, удивленно приподняв бровь, ухмыльнулся углом рта и ответил:
— Извините, но я устал.
Они встретились взглядами. Рэлина почувствовала странный и знакомый озноб, но не поверила ощущениям, отвела взгляд, подумав, что этот нахал ей определенно нравится.
Дан вскочил, тихо выругался и вмешался:
— Госпожа, я заберу его на два слова, вразумлю…
— Хорошо, вразумите норовистого шута, у меня сегодня слишком хорошее настроение, и я хочу, чтобы он пел.
Дан посмотрел на Гэла со злостью, кивнул головой в сторону, предлагая идти за ним.
За деревьями, на небольшой полянке, Дан резко схватил Гэла за ворот рубашки. Гэл уже готов был отбиваться, когда руководитель театра, сыча как змея, спросил:
— Ты кем был? Сволочь.
Гэл растерялся:
— В смысле?
Дан мотнул сердито головой, снова дернул Гэла и спросил на межгалактическом:
— Кем ты был до того, как попал на эту чертову планету.
Гэл вопросу удивился:
— Что?
— Ты совсем придурок? Кем ты был, что тебя так заносит?
— А сам-то ты?
— Ты хоть понимаешь, что своей глупостью ты подставляешь моих людей, перебьют всех, а в повозке твой сын спит, не понимаешь? Она здесь хозяйка! Не ты! Кем ты был?!
— Капитаном корабля.
— Военного?
— Да.
— Вот только этого мне еще не хватало, — Дан выпустил рубашку Гэла, расправил помятость, — только этого мне не хватало.
— Я буду смиренно петь, — сказал Гэл, — но у меня есть одна просьба, немаловажная, — Эта женщина не должна увидеть Айрэ, а тем более узнать, что он мой сын.
— Ты калтокиец?
Гэл кивнул головой.
— И ты тот чертов оборотень с белобрысым убийцей и ребенком?
Гэл снова кивнул головой.
— Вот что, — сердито сказал Дан, — как и обещано, мы дойдем вместе до столицы, за день на подходе ты исчезнешь, я с тобой накануне расплачусь, и чтобы больше мы никогда не встречались.
— Хорошо, — ответил Гэл.
— А теперь иди к костру и не смей ей перечить, даже если она тебя в свой шатер потащит.
— Но… — возмутился Гэл.
— Без но… — разозлился Дан, — без всяких но, подставишь моих людей, я сдам тебя. И не смотри на меня так, там твой сын.
Гэл рыкнул и ушел к костру.
Дан схватился за голову:
— Как же я так?.. Как же, ведь видел, что он солдат, но не оборотень же, ведь такой может всю банду положить, а нас потом в крупу смелют. Менестрель…
Гэл пел для Рэлины, даже когда все актеры ушли спать, кто в повозку, кто под навес. Янни отказалась бросать друга, но она не выдержала и уснула у костра. Полночи прошло, Рэлина зевнула и проворковала: