Навигатор отступал назад, пока не уперся в толстый ствол дерева, и ему на голову упал темный твердый плод.
— А я не о технике спрашивала… — проворчала Милэн, одергивая свое короткое платьице.
Утро. Снова дорога: сухая, разбитая, пыльная. Трава пожелтела под «солнцем» и, казалось, звенела на ветру. Лето. В тот день Гэл почувствовал запах моря, далекий, далекий, едва уловимый.
Айрэ ехал на Огоньке, конь шел за хозяином тихо, спокойно, уткнувшись мягким носом Гэлу в спину. Янни сидела на Летуне, болтая босыми пятками и говорила, Гэл автоматически кивал головой, изображая внимание, а сам думал о предположительной связи между кораблем и поведением Дана и Дарго. Оба театрала избегали разговора о том, откуда они и кто они. Когда Гэл спросил напрямую, его невежливо попросили не лезть в чужие дела, и тут же начинали указывать на ошибки во время последнего выступления. Так и повелось, Дан говорил с Гэлом только о делах театра, Дарго иногда скупо указывал на ошибки, но в основном отмалчивался.
Янни мечтала о том, какой успех ждет труппу в столице, надеялась, что Дану предложат выступать в опере, спрашивала о том, чего хочет Гэл, наверное, дом, и хорошую школу для Айрэ, а ведь можно и выступать при дворе, если пригласят, а ведь пригласят… обязательно. И Гэл снова кивал головой.
Виланна проснулась и лежа на тюках, выглядывала из-под полога повозки, слушала громкие мечты Янни, улыбалась. Паль села на край повозки и насмехалась:
— Янни, ты мечтаешь стать фавориткой?
Рыжая певунья покраснела до слез и выпалила:
— У меня, кроме жеманства, есть еще талант петь, так что не приписывай другим свои грезы.
— Вот уж, — вспылила Паль, — император старый, а я мечтаю о молодом, красивом вельможе, который влюбится в меня и женится, даже вопреки воле своих родителей.
— Да, как же… вопреки родителям! И что, пойдешь с мужем-изгнанником по дорогам? Нашего менестреля, наверно, тоже так выгнали, — язвил Улист, выглядывая из-под полога повозки. Заметил Гэла, и тут же спрятался.
Разговор насмешил Виланну.
Паль вскрикнула, сжав маленькие кулачки:
— Ах ты ж, мерзкий завистливый мальчишка, вот задам я тебе сейчас, ни одна богачка не позариться! И я в него еще была влюблена!
— Влюблена она была, да ты и не способна… так, игралась! — отбивался Улист
— Тихо там, — крикнул Дан, сидевший на вожжах, — девки, спрячьтесь. Гэл, мальца своего в повозку, Янни, отдай коня Бактрису и тоже в повозку!
Актеры выполнили распоряжение администратора без лишних вопросов и возражений. Ходили по дороге всю жизнь, готовы были ко всему. Калтокиец отдал Айрэ в руки Янни и вскочил на Огонька, отвязав посох от седла. Рыжий конь поравнялся с повозкой. Гэл смотрел на дорогу и не верил своим глазам, путь им преградили старые пыхтящие гравитаторы. На гравитаторах люди в черных масках, вооруженные лазерными пистолетами, лазерными плетями и лазерными винтовками. Одного из них Гэл даже узнал, встречались в придорожнике, тот самый, в капюшоне.
Гэл посмотрела на Дана, взгляд у того был затравленный.
— Нашли-таки… — прорычал Дан.
— Это что, за тобой? — недоверчиво спросил менестрель.
— В столицу, в столицу, там легко затеряться… — ворчал Дарго, — вот и затерялись… Что делать будем?
— Начнем сопротивляться — положат всех, — с горечью ответил Дан, поскреб загорелый лоб, вздохнул, позвал Дуэнью, отдал ей вожжи и попросил Гэла:
— Ты, солдат, сейчас не вмешивайся, мы с Даром поедем с этими, а ты отведешь людей в столицу, дальше как решите. — И уже тихо, с надеждой и мольбой: — Спаси их, ты же сможешь.
— Зачем вы им? — спросил Гэл.
— Я и Дарго хорошие инженеры, они считают, что мы можем отремонтировать корабль, но это невозможно, там такая пробоина в двигателе. Я знал, что ты ищешь корабль, прости, что раньше не сказал… нельзя его поднять…
— Ну ты и… — начал было Гэл, но заметил среди группы захвата ворлока, который сидел в гравитаторе-плоскодонке, и выругался. — Вот ргот. Выжил-таки, — оглянулся, позади повозки еще пять гравитаторов, в руках водителей знакомые тадо, один из группы демонстративно подкидывал в руке гранату: — Похоже, это таки за мной, и они меня живым брать не намеренны…
Дан смущенно и виновато поскреб пальцами лоб:
— Тогда мы будем уводить людей. Извини, но рисковать театром я не могу. Сына твоего мы спасем, выберешься — заберешь.
— Спасибо и на том, — буркнул калтокиец.
Их беседу прервал голос усиленный громкоговорителем: