— Дан! Дар! Сдавайтесь, и мы отпустим ваше стадо!
Гэл озадачено потер подбородок:
— А таки к вам… Тогда к чему здесь этот живучий ублюдок?
— Какой ублюдок? — мимоходом спросил Дан, спрыгивая с повозки и отряхивая от сена зеленый камзол.
На вопрос ответили через громкоговоритель:
— И ты, лохматый, слазь с коня и ляг на землю. Остальные свободны.
— Очень замечательно… — сердито прошептал Дарго… — Очень…
Из повозки выскочила Виланна, она бросилась на шею Дарго, он попробовал разжать ее руки, она мотала головой и плакала. Янни выпрыгнула следом за подругой, повторяла растерянно:
— Неужели ничего нельзя сделать? Неужели?
Бактрис вышел наперед, держа Летуна за повод дрожащей рукой:
— А может?.. А может, справимся? Или убежим?..
— Не справимся, — ответил Дан, — вот что, друг, забирай Огонька, и уводи всех в столицу, там наймете нового менестреля и нового актера.
— Дан! — нетерпеливо крикнул человек на гравитаторе, — Мне надоело ждать.
— За оборотнем следите! — крикнул ворлок, и к оцепеневшим актерам, — Эй! Отдайте мне ребенка из повозки и отчаливайте.
Паль прижала к себе маленького Айрэ, малыш вспомнил голос ворлока и застыл испуганным птенцом. Дуэнья, не оборачиваясь, прошипела змеей:
— Не дури, Паль… Отдай ребенка, иначе они нас здесь всех перебьют, это же Черные грифы, они летают на драконах и убивают огнем. Делай, как они говорят.
— Они убьют их? — спросила испуганная Паль.
— Мы так не договаривались! — крикнул Дан.
— С предателями не договариваются! — ответил ему командир Черных грифов
— Это кто это предатель? — возмущался Дан, посмотрел на ворлока и выкрикнул, — я никогда и никого не предавал, а служить тебе, Кандар я не нанимался.
— Не зли его, Дан… — прошептал Дар.
Гэл начинал понимать, что ворлок командует этим черным отрядом. И имя Кандар ему было смутно знакомо. Только не мог вспомнить.
Выстрелы из лазера — как шипение змеи, и земля загорелась в метре от конских копыт. Огонек взвился на дыбы, Гэл вцепился в гриву, Летун развернулся задних ногах, сбив Бактриса с ног, прыгнул в кусты. Две крепенькие лошадки, подаренные госпожой Латтиног, сорвались и понесли. Гравитаторы отпрянули в сторону, повозка запрыгала на камнях и опасно накренилась. Еще миг, и исчезла за поворотом, только слышен был глухой топот копыт да скрип и треск питхана. Гэл рванул следом за повозкой, но Черные грифы подумали, что оборотень нападает на их драгоценного мага и начали стрелять. Полетела граната, еще одна, дым и пыль закрыли побоище. Огонек упал вместе с калтокийцем. Продолжительная очередь по упавшему всаднику. Воины на гравитаторах бросили сети на инженеров Дана и Дара, отволокли их в сторону. Раненная Виланна потеряла сознание. Янни кинулась к Гэлу прямо под перекрестный огонь. Бактрис так и не очнулся.
Обоз контрабандиста и нелегального работорговца господина Ринга продвигался из глубинки страны к побережью, там его ждал корабль. На перекрестке Ринг увидел перевернутую повозку с расписанным в яркие краски театральным пологом и мертвую пожилую женщину. Два хороших взмыленных конька в обрывках упряжи паслись у дороги. Ринг велел своим людям посмотреть, что там в повозке.
Обнаружили кучу театрального хлама, мешочек с деньгами, яркие костюмы, девушку, юношу и маленького мальчика. Юноша и ребенок без сознания, девушка плакала, укачивая сломанную руку. Работорговец велел забрать из повозки все ценное, остальное скинуть с дороги. И лошадки пригодятся. Ребенка замотали в одеяло. Деньги и некоторые костюмы бросили на свою телегу, Паль оставили, у девушки была сломана рука, а Улиста забрали, хрупкие и нежные юноши на островах дорого стоили.
Гэл почти в беспамятстве, едва жив, не в силах пошевелиться, не в силах открыть глаза, искал мысленно своего сына. Боль, причиняемая многочисленными осколками мрамора, была пустяком по сравнению с тем отчаянием, которое он испытал, когда чувствовал, как Айрэ отдаляется все дальше и дальше.
Рэлина в сопровождении своей банды ехала из столицы домой. Кони неожиданно попятились. Ее Вороной поднялся на задних ногах. На дороге лежал большой рыжий конь, он был мертв, рядом с конем — окровавленное растерзанное тело, в котором с трудом можно было узнать менестреля, в нескольких шагах рыжая певунья будто уснула, уютно свернувшись в мягкой пыли дороги, только кудри ее потемнели от крови. На обочине сидел толстяк в некогда ярком, теперь пыльном камзоле, раскачивался, схватившись за голову. Рядом с ним тоненькая блондинка с поцарапанным лицом и окровавленными юбками, ее длинные распущенные волосы были в крови, она обнимала толстяка, плакала, успокаивала или себя или его. Толстенький конек, под седлом и с поклажей на спине, пасся неподалеку.