— Свяжите его и отдайте Рэтолатосу, — приказала Милэн калтокийцам.
Выходя из рубки, слышала крики капитана Онэо Лянгурака. Он намеревался побежать за ней. Оправдывался, просил защитить, как этого требовал закон, требовал политического убежища. Напоминал о том, что она ему обещала отпустить. Доказывал, что ни в чем не виноват, что его заставили. Но калтокийцы молча повалили лысого капитана пиратов на палубу, связали, и когда тот объявил наемников рабами короля пиратов, заткнули рот.
Рэтолатос встретил жену в шлюзе захваченного корабля, она, казалось, оцепенела, двигалась как во сне. Он обнял ее, завел на свой корабль и сдал в четыре огромные заботливые руки своего первого помощника Мэла, и сбежал, видимо, считая, что Мэл с ролью няньки и дружеского плеча справится лучше.
Мэл отвел Милэн в кают-компанию, посадил на мягкий диван, забрал из ее рук клинки, укутал в меховой плащ, приготовил чай:
— Ничего с ним не случиться — найдешь, или сам найдется, — Мэл вложил в руки Милэн чашку с чаем, — пей, успокаивает.
— Они все продумали, начиная с Над, — говорила Милэн, — жизнью сына шантажировали…
— Главное, что малыш жив, — Мэл грустно посмотрел на нее, — иначе Гэл был бы уже здесь.
— Вряд ли он смог бы телепортироваться… слишком ослаб, — возразила Милэн.
— Если бы что-то случилось с Айрэ, смог бы, — уверенно сказал Мэл.
Вернулся Рол:
— Это же надо, что такое дерьмо!..
Мэл ухмыльнулся.
Рол сел рядом с женой:
— Риа приняла командование кораблем. По дороге завезут потерпевших на Иссану, власти пограничной планеты уже предупреждены. Может, вернемся на Кзол?
— Я хочу найти вампира.
— Помочь? — спросил Рол.
— Мне нужен тот вампир, который сотрудничает с вольными пиратами.
— Хорошо, объявлю в розыск.
— Только чтобы он не узнал.
— Без тебя бы не догадался, — едва ли не обиделся Рол.
Милэн улыбнулась:
— Не сердись.
— Пойду я, проконтролирую команду, чтобы не увлекались, и выйду на связь с Лаостой — нашего вампира искать, — сказал Мэл и вышел.
Наемница и король пиратов остались наедине. Рол молча обнял жену.
Освобожденных пленников капитана Лянгурака перевели на калтокийский корабль.
Девушка с тедрола была еще под воздействием наркотика. Ею занялся доктор Таф. Хорошо, что девушка была без сознания и не видела клыкастого, вытянутого вперед лица трехметрового четверорукого доктора-ящера.
Дангардец сокрушался над украденным золотом, иридом и тэстолами32, доказывал калтокийцам, что он теперь нищий, и спрашивал, чем кормить многочисленное семейство. Его сначала намеревались выбросить в открытый космос, но заткнула ему рот неожиданная угроза: наемники, скалясь плотоядными ухмылками, пообещали забрать красивых жен на Калтокийю, и заверили, что найдется много желающих прокормить дангарских женщин несколько лет, пока жадный их муж не заработает достаточно денег для содержания своей семьи.
Ргодкасонка выжила, ведь ее тело, оказывается, регенерирует, а она не знала. Она сидела на лежанке, в одной из многочисленных кают большого корабля, темного и невероятно живого. Нянчилась с маленьким осиротевшим желтокожим ребенком, и благодарила богов, хоть в них и не верила, за свое чудесное избавление от рабства.
Высокий, худощавый, смуглый парень с синими глазами и взлохмаченными волнистыми, длинными волосами, в черной кожаной форме калтокийского наемника, вбежал в каюту. Увидел незнакомую женщину, извинился. Ргодкасонка вздрогнула, вскочила на ноги, вскрикнула:
— Вы живы?!
Он откинул волосы с лица, и она поняла, что обозналась, села, сердце продолжало биться неистово. Этот парень был не такой, и волосы у него были длиннее.
— Что? — удивленно спросил наемник.
— Извините, я обозналась, — ответила она, — вы немного похожи на одного человека, но его убили на том корабле. Он, наверно, был вашим соотечественником.
— Он мой командир.
Две собачьих упряжки неслись по заснеженной долине.
Первой правил большой человек в одежде из шкур. Второй упряжкой правил маленький человек в одежде из шкур. Оба подгоняли собак громкими нервными криками. Но они опоздали — огромный и блестящий космический корабль улетел.
Халкеец замерз под пронизывающим холодным ветром, ноги оледенели, голова отяжелела, глаза закрывались, хотелось лечь, отдохнуть хоть немного. Уже ненавидел эту планету, а заодно и нодийца, который продолжал идти вперед, босым по снегу, стиснув зубы, с упорством умалишенного прижав к себе сына, завернутого в меховой плащ Ларсарда. Кэрфи даже предложил разрезать чем-то плащ и сделать из кусков подобие обуви. Взывал к разуму, обещал Гэлу впоследствии отмороженные ноги, тот с гадкой ухмылкой спросил: