Ночь заканчивалась.
— Ты кто? — снова спросил житель сэнпийских гор.
Айрэ улыбнулся бородатому дядьке. Гэл завязал повязку на его ноге, и спросил:
— Идти сможешь? — знал, язык на Сэнпе изменился, но надеялся, что самые простые слова остались прежними, — на ноге у тебя только кожу рассекли.
— Ты меня спас? — спросил горец и попытался сесть.
— Я тебя спасу, если мы сейчас уйдем, — ответил Гэл, и начал собираться.
Айрэ путался под ногами, мешая отцу. Гэл закинул свой дорожный мешок на спину, затянул ремни. Айрэ ждал, когда отец перевоплотится, но Гэл разочаровал сына. Хорошо, бородатый незнакомец не понимал языка, на котором Айрэ задавал щекотливые вопросы:
— Папа, а ты не станешь котиком?
— Нет, малыш, люди не любят, когда я становлюсь котиком, этого дядю не нужно пугать, так что ты пойдешь сам, а я помогу идти дяде, он ранен.
— Его ранили в бою? Как тебя, тогда, когда ты вернулся на Джарэка, когда тебя дядя Тавас принес и ты меня не слышал, и так, как на том Джарэке, что ты говоришь он не Джарэк?
— Да, малыш.
— Ты с долины за грядой? Прошел через перевал? Ребенок говорит, как они, — расспрашивал бородатый незнакомец, поднимаясь на ноги и надевая стеганый доспех, — торговать будешь? Ты первый, кто говорит как мы.
— Мы должны уйти до рассвета, твои друзья не простят мне смерти своих воинов, — отвечал Гэл.
— Мы не успеем, — улыбался всегда готовый умереть горец, — я ранен, да дите малое…
— Успеем, — упрямо повторял Гэл, — костер оставим, чтобы следопыты не поняли, когда мы ушли, сейчас сыро, трава не загорится.
— Папа, папа, папа, а огонь? — спрашивал Айрэ, он спотыкался, наступая на полу плаща, бегая вокруг костра.
— Огонь пускай горит, отдай плащ, упадешь.
Гэл отдал плащ бородачу, тот сокрушался над любимой кольчугой, не хотел ее бросать, но Гэл сказал, что тяжелое железо только замедлит их бегство. Бородач, вздохнув, застегнул пояс, перевязь с мечом, накинул плащ Ларсарда и поплелся вперед, куда знал только сам. Айрэ прыгал следом. Гэл замыкал. Айрэ влез на плечи отца уже через двадцать минут пути и заснул. Бородач хромал, идти ему было больно. Гэл тоже понимал, уйти они действительно не успеют.
Рассвет. Роса быстро вымочила сапоги. Высокие деревья, напоминающие сосны, едва шевелили ветвями под легким дуновением ветра. Небо почти безоблачное, только со стороны ночи надвигались тяжелые тучи.
Глубокая расщелина пресекла дорогу беглецам, дна не видно. Бородач показал рукой на другой край пропасти и с усмешкой сообщил:
— Нам туда. Они будут ждать нас у моста.
— А обойти? — сердито спросил Гэл, снимая сына с плеч.
— Ой, папа, папа, папа, смотри, там тучки, — Айрэ подбежал к краю пропасти, наклонился над ней и начал подпрыгивать.
— Твой родной сын? — спросил сэнпиец, улыбаясь в густую черную бороду, — красивое дитя.
Приятно, когда хвалят сына, но малыш все время норовил куда-нибудь влезть. Гэл крикнул расшалившемуся на краю пропасти ребенку:
— Айрэ, иди сюда! Упадешь, я за тобой лететь не буду!
— Папа, распусти крылышки, — подпрыгивал Айрэ, — а когда я вырасту, у меня вырастут крылышки, как у тебя?
Вождь горцев, к счастью, ничего не понимал. К тому же он был занят, что-то искал в маленьких пещерках на краю бездонной ямы. Резко выпрямился, застонал глухо, но улыбаться не перестал, в его руке был большой украшенный золотом рог.
— Сейчас мои воины зададут им жару… — вождь расправил густые усы, приложил рог к губам и загудел громко, протяжно. Птицы сорвались с деревьев и взлетели ввысь. Айрэ открыв рот, уважительно слушал протяжный гул. Гэл подумал: «Теперь драки точно не избежать».
Он еще надеялся, что эхо разнесет гул над расщелиной и враги бородача не смогут точно определить его место положения. Сэнпиец перестал гудеть, стоял, улыбался взошедшему «солнцу». Ждал.
Банга! Точно, звезда, вокруг которой вертелся Сэнп, называется Банга. Банга взошла, ослепительная, розовая и сияющая. Окрасила горы в красные тона, развеяла сумерки и четко выделила очертания всадников у края леса.
— Вот ргик… — высказался Гэл, обнажая лезвие своего посоха.
— Мой сын со своими головорезами все-таки нас нашел? — улыбнулся вождь, и обнажил меч, — ничего мальчик, мы, если сейчас и умрем, то это будет прекрасная смерть, смерть в бою неравном.
— Хотел бы я разделить твой восторг… — угрюмо ответил Гэл.
Айрэ увидел всадников и запрыгал на месте:
— Папа! Папа! Смотри, лошадки! Настоящие! Точно настоящие!?..
— И я тоже очень рад… — Гэл откинул непослушные волосы с лица, — и почему это происходит со мной постоянно? Айрэ, сынок. Эти дяди на лошадках — враги, прекрати прыгать и спрячься за скалу. К краю пропасти не подходи… Ты не воюешь, ты сторожишь наши вещи.