В дверь громко и настойчиво постучали, грубый голос потребовал:
— Открой, мать!
Шилла вскочила, схватилась за сердце, и посеменила к двери. Гэл оказался у порога раньше старушки. Шилла испугалась: глаза кузнеца горели как у зверя, она едва не отмахнулась отгораживающим знаком.
Дверь затряслась под ударами ног. Кэрфи мгновенно оказался рядом с Гэлом, сжимал в руке бесполезный для него одноручный меч Фэрраса. Айрэ сидел на лежанке, тер руками сонные глаза. Нэллэи, услышав грохот и грубый голос, сжалась в комочек и накрыла голову. Котенок зашипел, выгибаясь угрожающей дугой, шерсть стала дыбом, сожалел, наверно, что он не еж.
За дверью требующий возмущенный голос:
— Мать!
Шилла заломила руки.
Гэл глухо прорычал:
— Пускай сложит все свое оружие у порога…
Голос за порогом приобретать просящую интонацию:
— Мать!!! Пусти… Здесь человек умирает!
— Сыночек! — громко сказала старуха, — положи железки свои у порога, все положи, и заходи тогда… Только положи железки. Кузнец просит…
— Да пошел он, твой кузнец! — вскрикнул сын Шиллы и ударил в дверь плечом, — пусти, а не то дверь вывалю, и кузнеца твоего выставлю вон!
— Сыночек… — Шилла едва не плакала, — сыночек… убьет он тебя… я знаю, что говорю, положи железки…
Еще один мощный удар плечом в дверь, и сын Шиллы влетел в дом. Гэл перехватил упрямую детину, развернул, как мешок с пухом, и пинком выбросил за порог в грязь. Тот, видимо, не сразу понял, что произошло, взгляд его был красноречивей ругани. Гэл не позволил ему высказаться:
— Я сказал, брось оружие у порога!
Сын Шиллы кинулся на кузнеца с кулаками:
— Ах, ты, выродок!
Старуха выбежала из дому вперед Гэла, остановилось перед своим агрессивным чадом, воздев руки к небу:
— Остановись! Совсем озверел у Фэрраса! Хозяин просит бросить железки у порога! Значит брось! И тогда заходи!
Гэл, не обращая больше на него внимания, вышел на улицу. У стены дома лежал завернутый в мокрый кожаный плащ юноша, с бледным как льдины Ангаллы63 лицом. Разбитая губа, затекший глаз, кровь на мокрой и грязной полотняной рубахе.
Гэл обреченно вздохнул, поднял раненого на руки и занес в дом.
Шилла забрала меч у застывшего, как столб, сына, и бросила его в грязь. Гэл остановился в дверях и обернулся вполоборота, коротко бросил:
— Заходи и сиди тихо.
Шилла тут же схватила своего детинушку за рукав и потащила в дом. Кэрфи пропустил всех, закрыл дверь. Меч Фэрраса он вновь заткнул за свой пояс.
Гэл положил юношу на ворох из шкур, где раньше спал Кэрфи. Раненный тихо застонал. У него была рана на животе, не глубокая, но он потерял много крови. Нэллэи долго как безумная смотрела на лицо юноши, сдавленно вскрикнула:
— Литто! — и потеряла сознание.
Шилла поспешила к девушке.
— Литто? — Переспросил Кэрфи, — тот самый Литто, ради которого она убежала? — халкеец разозлился, — убить его мало!
— Угомонись, — коротко бросил Гэл. Он снимал рваную, грязну рубаху с воспитанника Фэрраса, осмотрел рану, аккуратно прощупал ее, повернулся к Шилле, — нагрей воды, и принеси несколько чистых тряпок.
— Он жить будет? — спросила старуха.
— Да, — ответил Гэл, — ничего серьезного, лишь бы рана не воспалилась. Его резанули по животу, но резанули ножом, небрежно и вскользь. Фэррас не хотел убивать мальчишку…
Шилла кивнула и ушла греть воду.
Кэрфи сел на лежанку. Девушка пришла в себя, увидела, что Литто ей не привиделся, заплакала. Кэрфи обнял ее, и она не отстранилась, прижалась головой к плечу халкейца и рыдала уже в голос, не в силах успокоиться.
Сын Шиллы не решился отойти от порога. Мать дала ему кусок лепешки и миску с супом, он ел и смотрел на рукоятку меча за поясом Кэрфи. Какие мысли роились в буйной голове сэнпийского наемника, можно было только догадываться, но Кэрфи для него уже был врагом. А Гэла он теперь очень боялся.
Халкеец, сидя у двери, незаметно уснул, продолжая сжимать в руке меч Фэрраса. Нэллэи забылась беспокойным сном, вскрикивала, плакала, просила помочь. Шилла гладила девушку по голове, шептала заговоры. Под утро, когда подействовал отвар из трав, тоуна тихо по-настоящему уснула. Шила тоже дремала рядом с ложем тоуны. Айрэ смог заснуть только на руках Гэла, лишь через час Гэл уложил сына в постель у печи. Литто перестал стонать, видимо, боль уже не была настолько сильной.
Сын Шиллы не спал всю ночь, как и Гэл. Они сидели один против другого — наемник Фэрраса у стены, кузнец у окна. Гэл подобрал под себя ноги, закрыл глаза, расслабил тело. Но молодой наемник, как волк, чувствовал — странный кузнец за ним следит.