Девушка начала плакать, когда поведала об ужине, названном Фэррасом свадьбой и объединением двух родов и, главное, земель. Всхлипнула, когда говорила о том, что разбойники закричали «горько» и Фэррас поднялся первым, обнял ее, прервал пощечиной первое сопротивление и поцеловал. Когда Литто осознал, что происходит на самом деле, он бросился на опекуна, но наемники, предупрежденные атаманом, мгновенно преградили юноше путь и, связав, бросили посреди зала между столами. Девушка упомнила, что Литто начал кричать и ему тут же заткнули рот кляпом. А Фэррас объяснил юной гостье, что она невеста именно его, тоуна Фэрраса, а не щенка бастарда Литто, и вполне достойна стать женой представителю такого древнего рода, потому по праву принадлежит ему и она, и ее земля. Потом жрец провел обряд. Нэллеи только теперь вспомнила, что был обряд, или ей все померещилось… все так на грани полуобморока. Помнит отчетливо только, как Фэррас подхватил ее, ошарашенную, на руки, понес в свою опочивальню в башне.
Литто смог освободиться, ворвался в комнату опекуна, напал на Фэрраса, а тот, раздраженный, ударил юношу ножом. Что было потом? Потом Нэллэи попыталась сопротивляться, а Фэррас ее избил. Оглушенная, она уже почти ничего не помнила, не понимала, потеряла сознание.
Кэрфи смотрел на бледное лицо девушки и понимал чутьем бессмертного — она помнила все, что произошло в башне, до последних деталей, но как такое расскажешь.
Тиррон, так и не убирая руку от лица, спросил племянницу:
— Если ты и вправду согласна выйти замуж за Кэрфи, то должна снять с себя узы подневольного брака. Если нет, то можешь уединиться в храме матери Рапнегаллы75 и отречься от всего телесного.
— Я обещала Кэрфи… — прошептала Нэллэи.
— Тогда я должен вас благословить… после снятия уз, — тихо проговорит тоун и убрал руку от окаменевшего лица.
Кэрфи увидел в волосах Тиррона седую прядь. Хотя все оказалось не настолько ужасным, с делом чести, ведь Фэррас провел обряд… но сами события… Убить бы за такое. И Кэрфи осекся, вспомнил, как просил Гэла не убивать подлеца. Халкеец покраснел.
Сезон дождей заканчивался, люди готовились пахать и сеять.
Тоуна прошла обряд отречения от нечестивых подневольных уз и провела в храме богини десять дней, очищаясь.
В замке началась суета, готовились к свадьбе, все бегали, кричали друг на друга. Замок украсили цветами, вытащили из кладовой запасы вина. Запахи печеного мяса перемешались с запахом мокрых плащей и конского пота.
Челядь шепталась по углам, удивленная решением Тиррона выдать замуж племянницу за бродягу неизвестного происхождения. Ходили разные сплетни и домыслы, но спрашивать у Кэрфи или Нэллэи, и уж тем более у самого тоуна не решались.
Кэрфи почувствовал себя изгоем и забился в свою комнату, как улитка в раковину. Слуги уже отдалились, теперь он был не гость, которого приютили, он был будущий хозяин. С Нэллэи до свадьбы он не встречался, пока она была в храме, само собой. А когда вернулась, создалось впечатление, что она его избегает.
Тиннэ прорыдала перед свадьбой всю ночь.
Тиррон устроил скромное торжество в семейном святилище замка. Жрец провел обряд. Для Кэрфи все происходило как будто во сне, он был настолько растерян, что не замечал, как одни события сменяются другими. Он даже не осознал, что женат. Обряд, пир, крики гостей, требующие, чтобы он подтвердил свою любовь поцелуем. Холодные застывшие губы невесты. Когда наступила ночь и новобрачные остались вдвоем, Нэллэи взяла большую теплую руку Кэрфи в свои маленькие холодные ладошки, поцеловала пальцы и попросила дать ей время. И последовала для халкейца череда одиноких дней, и он снова неделями слонялся как неприкаянный по замку, чуждый всем.
Нескончаемый дождь неожиданно прекратился, выглянуло теплое «солнце», земля под теплым ветром подсохла. Гэл готовился уезжать.
Шилла подготовила продукты в дорогу и сшила седельные сумки из кожи. Теперь, выполняя повседневную работу, ее руки иногда застывали, она поднимала лицо и подолгу смотрела на Гэла, как будто пыталась запомнить его и оставить в своей памяти. Литто неожиданно попросил у Гэла обучить его кузнечному делу. Юноша решил остаться в этом доме. Шилла согласилась, боялась жить в доме кузнеца одна, мало ли кто придет, Гэл согласился взять юношу в ученики.