Через полчаса было подписано соглашение о сообществе, о содружестве, о целостности галактической державы. Милэн поставила подпись и цифровую печать своего перстня на бумаге и на гибком мониторе, распластанном на мраморном Столе Договоров, посмотрела в ласково-мудрые глаза своего врага Зэрона. Мысленно спросила: «И что ты будешь делать дальше? Старый Палач».
Он ответил насмешливым взглядом: «Узнаешь… скоро».
И склонился над мраморным серо-серебристым столом в Большом Зале Палаты Совета на Пайре, поставил свою подпись на документ поражения Совета.
Жители маленькой деревеньки у леса говорили, что лес проклят. А за лесом проклятые земли, куда упала звезда. Гэл и Кэрфи еще тогда переглянулись.
В той деревеньке остались только бледные, морщинистые, беззубые старики. Гэл был очень удивлен — таких людей он видел редко. А тут целая деревня, а вскоре, видимо, будет заражена вся планета. Не слышал он, чтобы старость была заразна. А во всем была повинна одна лишняя молекула в клетках организма. Эта молекула искажали информацию и лишали организм человека полноценной регенерации, так же эта молекула влияла на оплодотворение и стихийное формирование плода в теле женщины, как только она познавала мужчину. Ребенок так же рождался с измененными клетками, и начинал стареть, как только заканчивался рост организма. Жители деревни умирали от старости. Здесь даже животные и деревья старели.
Поехали через лес, на первый взгляд ничего страшного в том лесу не было. Над головами высокие могучие деревья запутались ветвями, не пропускали «солнечного» света. Под ногами мягкий, холодный, влажный мох, как уютный ковер. Слишком поздно путники поняли, что этот мягкий мох выделяет странную пыль, по составу похожую на сильный галлюциноген. Надышавшись этой пыли, кони начали подскакивать и пытаться убежать. Путники спешились, взяли коней по уздцы, но кони отказывались идти. Айрэ неожиданно уснул, а во сне вскрикивал, стонал и плакал. Кэрфи предложил остановиться отдохнуть.
И Гэл осознал, почему при входе в этот лес они видели кости животных, а в самом лесу даже насекомых не было.
Кэрфи едва волочил ноги, второй раз предложил сделать привал. Гэл отобрал у него повод и резковато высказался:
— Устроим привал и останемся здесь навсегда. Чертова пыльца… Я совсем тут осторожность потерял.
— Какая пыльца? — промямлил сонный Кэрфи, — смотри! Смотри! Это море!
— Вот черт… — злился Гэл, — это не море, это пыльца — галлюциноген. Я не удивлюсь, если этот мох собирается нас съесть.
Огонек остановился, согнулся и начал рыть копытом землю, пытался лечь. Гэл одернул своего строптивого коня, но конь не реагировал. Наклонил голову и все норовил понюхать мох (хорошо, что подпругу отпустили). Гэл с силой дернул коня за уздечку и вполсилы дал ему по морде. Огонек встрепенулся, но глаза его уже были помутневшими. Летун тоже повесил голову и остановился, начал засыпать. Конь Кэрфи еще держался. Гэл обозвал себя тупаком. Снял с себя рубашку, разорвал ее и обвязал тканью ноздри лошадей. Оставались еще рукава, одним Гел закрыл рот и нос Айрэ, вторым — свой. Моря он не видел, но спать и ему хотелось. Кэрфи последовал его примеру, частью своей рубашки завязал морду своего коня, частью — свой рот.
Необходимо идти, идти вперед, возвращаться уже поздно.
Только через полчаса, из последних сил, шатаясь, вышли из лесу. Заставили себя пройти еще сто метров от опушки и повалились в песок, и кони, и люди. И был закат.
Гэлу казалось, будто он в центре звезды, слепящий свет пронизывал, наполняя энергией. Но когда открыл глаза, оказалось, что лежит он на сером песке, напоминающем скрипящий пепел, а «солнце» Сэнпа накалялось в зените. А откуда энергия? А энергия от радиации. Близость корабля буквально ощущалась едва ли не кожей, это какой же двигатель встроен в незнакомый карабль что так фонит радиацыей.
Кэрфи, Айрэ и лошади не вставали. Ребенок спал. Кэрфи стонал и рычал одновременно. Огонек лежал, поджав ноги, голову уже поднял, кусок ткани, которым ему завязали нос, содрал, и тревожно вдыхал горячий воздух. Казалось, была бы возможность встать, вскочил бы и убежал. Гэл проверил сына, Айрэ дышал ровно и спокойно. Погладил нос ошалевшего Огонька. Прислушался к дыханию Летуна и Вороного. Как будто все нормально, все живы.
Осмотрелся — вокруг выжженная пустыня.
Возникали вопросы: когда упал это корабль? Откуда взялась плесень? И как это связано с той проклятой молекулой?
— Нет. И не думай, — возмущался Кэрфи, — мы пойдем туда вместе.