— Ёсуки-сан!
И все засмеялись, потому что «сан» говорят только уважаемым взрослым. И Ёсуки засмеялся тоже.
Он достал из портфеля дневник и протянул бабушке. Она стала переворачивать странички слева направо и читать снизу вверх.
Ёсуки помогал ей тоненькими розовыми пальчиками.
Наверное, иероглифы в дневнике говорили, что Ёсуки-сан учится хорошо. Все хвалили его. И только молодой дядя Модзи смотрел на всё это со снисходительной усмешкой.
Бабушка поцеловала внука и сказала:
— Молодец Ёсуки, теперь пора за сакияки!
Мальчик быстро занял место за столом в высоком кресле.
Мы тоже сели за стол.
У моей тарелки лежали вилка и японские палочки. Посреди стола на электроплитке кипело в кастрюле сакияки — мясо с упругой травкой, похожей на вермишель. Я хотел взять вилку, но отважился и попробовал есть палочками. Сперва травка подпрыгнула в них, как резина, и все рассмеялись. Но Ёсуки показал мне, как надо держать палочки тремя пальцами.
Федотыч и Виктор Саныч тоже взяли в руки палочки, и Ёсуки рассмеялся:
— Все теперь — японцы!
Нам всё подкладывали, добавляли. А Модзи почти не ел. Положив ногу на ногу, он курил, оглядывал стол и жестами отдавал женщинам распоряжения: это подать, то отодвинуть.
Но вот мы пообедали. Ёсуки соскочил со стула и сел за пианино, стоявшее в углу.
— «Чижик-пыжик»? — пошутил Виктор Саныч.
Ёсуки ответил на шутку улыбкой и стал играть серьёзные мелодии.
— Вот тебе и «Чижик-пыжик»! — развёл руками Федо-тыч. — Будущий музыкант. А что? Приплывём когда-нибудь, глядишь, пригласит нас на свой концерт. Пригласишь, Ёсуки?
Ёсуки опять улыбнулся. Бабушка растроганно закачала головой.
А Модзи небрежно усмехнулся, словно говоря: «Всё это ерунда! Не в этом дело!»
Наступил вечер.
Мы вышли на улицу и увидели, что в доме напротив всё так же стоят мальчик и девочка и грустно смотрят на нас, на маленького Ёсуки, на его бабушку.
Потом вышел Модзи, и они тем же взглядом проводили его к машине.
«А всё-таки очень странный рабочий, — думал я по дороге. — И привычки у него не очень-то рабочие. Ученье для него ничто, музыка — ерунда. А что же не ерунда, почему?»
Виктор Саныч, наверное, тоже думал об этом.
— Модзи, сколько ты получаешь? — спросил он. Модзи улыбнулся:
— Это неважно! Важно, сколько я буду получать!
— Почему? — спросил Федотыч.
— О, это маленькая тайна… — сказал Модзи, Но, видно, ему не терпелось рассказать о ней: — Столько, сколько сейчас получает моя мать. Она президент компании по найму грузчиков. А через несколько лет я займу её место. Все дела вы будете иметь со мной!
И он так посмотрел на нас, будто уже сейчас был президентом.
Федотыч закурил и подумал вслух:
— Вот оно что! Он учится хозяйничать. Он уже теперь завязывает с нами деловые отношения!
Виктор Саныч улыбнулся: «Деловой парень!» — а я посмотрел на убегающую дорогу. Теперь я понимал, почему грустно смотрели на нас ребята из соседнего дома, почему невесело звенел ночной колокольчик у мальчика на причале. Просто у них не было маленького секрета, который был у Модзи и который, конечно, был у маленького Ёсуки.
ПОБЕДА
Неподалёку от порта Модзи затормозил, и мы вышли. Ехать дальше было невозможно. Улица была полна народа. Из боковых улочек, из харчевен и магазинов с шумом выбегали люди в робах.
В порту надрывались от гудков буксирные катера, а с моря им отвечали гудки пароходов.
— Что-то случилось, — тревожно прислушался Виктор Саныч.
— Забастовка кончилась! — определил Федотыч. — Народ-то на суда пошёл. Победили!
Кто победил, было ясно. Пели-то моряки! И мы стали пробираться сквозь толпу в порт. Мы уже подходили к воротам, когда к Виктору Санычу подбежал взъерошенный японец и дёрнул его за рубаху.
— Ты что?! — отмахнулся Саныч.
Японец стал поперёк дороги и что-то прокричал.
— Что тебе надо? — спокойно спросил Виктор Саныч. Японец закричал ещё громче и стал хватать за рубахи нас — то одного, то другого. Вокруг собралась толпа.
«Ну, кажется, начинается заварушка! И не поймёшь, из-за чего», — подумал я.
Вдруг взъерошенный японец схватил Саныча за руку и крикнул:
— Янки! Янки!
Федотыч повернулся к японцу и сказал:
— Ноу янки. Мы русские. Рашен. И тоже моряки.
— Ноу рашен! Янки! — упорно твердил японец. Виктор Саныч показал портовый пропуск: «Читай!»
— «Рашен шип „Новиков-Прибой“», — прочитал кто-то, и все вокруг нас зашумели, стали похлопывать по плечам: «Свои, моряки!» — и пошли рядом с нами по причалу. И только зачинщик стычки исчез в толпе, видно, недовольный тем, что мы оказались не янки.