И вокруг него плясали обезьяны!
Одни бегали на четвереньках, другие сидели, словно переговаривались между собой, что-то обсуждая. И Фёдор Михайлович, потянув меня за руку, засмеялся:
— Уж тут-то мы их, голубушек, снимем! Сейчас мы с ними сфотографируемся.
Мы вышли из машины и стали оглядываться: нет ли змей. Змей не было. Но и обезьян уже не было! Только по деревьям мелькали обезьяньи хвосты.
— Ну ладно, — сказал Фёдор Михайлович, — сфотографируемся у обезьяньего камня. И объясним, что на нём вертелись обезьяны.
Он снял очки. Я сделал снимок, и мы снова поехали.
Наконец ветви раздвинулись, на дорогу вырвалось солнце. Фёдор Михайлович хотел надеть очки, но очков не было. Он полез в левый карман нет! Прощупал правый — нет!
Прекрасные бангкокские очки остались на обезьяньем камне.
— Так, — сказал я. — Сейчас обезьяны уже репетируют басню «Мартышка и очки».
Фёдор Михайлович, нахохлившись, посмотрел на меня. А девочкин папа очень серьёзно сказал:
— Едем обратно. Они уже по очереди нанизывают их на хвост.
Фёдор Михайлович промолчал, но было ясно, что видеть свои прекрасные очки на хвосте у обезьяны ему не очень хотелось.
Снова мелькали заросли бамбука, речка. Наконец появилась поляна, камень, и от него во все стороны разбежались обезьяны.
Я крикнул:
— Несут!
Фёдор Михайлович выскочил из машины почти на ходу и рассмеялся: очки лежали на месте.
Он надел их и стал разглядывать джунгли. Теперь не скоро доведётся сюда попасть.
Завтра мы должны были уходить из Индии домой.
ОХОТА В ОКЕАНЕ
Но домой мы не пошли. Едва мы вернулись в порт, как капитан объявил:
— Вот так! Шагаем за грузом дальше. В порт Веди.
Мы взглянули на карту и ахнули. Плыть нам в самый дальний уголок. На карте вокруг порта мелькали точки — это пустыня, пески, и на зелёном фоне виднелись чёрточки — болота.
— Эдак мы не пять, а все десять месяцев провозимся, — нахмурился Фёдор Михайлович. — И к Новому году не вернёмся.
«Так в Зеландию уйдут без меня», — подумал я.
Но приказ есть приказ. И уже через несколько часов мы спешили на север.
Веня стоял на вахте, Валерий Иваныч проверял проводку, Ваня громыхал кастрюлями.
Справа вдоль берега опять зеленели леса, слева монотонно покачивались небо и синяя вода.
Постепенно места становились всё глуше и пустынней.
Берег изменился. Лес на нём стал жёстче, корявей. Заросли опускали в берега змеистые корни. Мангры! В них чего только не водится…
И вода вокруг стала неуютной, напряжённой. В глуби её бурлила какая-то таинственная, незнакомая жизнь.
Раньше из воды выпрыгивали лёгкие летучие рыбы и парили над волнами спокойно, свободно. Теперь из волны в волну прыгали какие-то другие незнакомые, длинные.
Вот одна рванулась из стеклянной стены и ударилась о другую. Вот ещё какая-то рыбина тяжело сверкнула на солнце.
За ними кто-то охотился.
Мы собрались у борта. Метрах в ста от нас промелькнула в глубине большая тень. И тотчас из воды одна за другой выпрыгнули несколько рыб. Тень, как молния, зигзагом пронеслась под ними.
Рыбы метнулись в другую сторону, и тень прошла стороной. Оттуда тоже вылетели рыбы. Они теперь вылетали с разных сторон. Какой-то хищник ворвался в косяк и гонял его по громадному зелёному пространству.
— Акула! — крикнул с мачты начальник рации.
— Да нет, — сказал Фёдор Михайлович.
На секунду в воде всё стихло, притаилось. Но вот впереди поднялась волна. Из неё вырвались несколько рыб. За ними, как тигр из зарослей бамбука, бросилась с разинутой пастью громадная тупорылая рыбина и на лету заглотала серебряную беглянку.
— Корифена! — крикнул Ваня.
— Может быть, — согласился Фёдор Михайлович. Вокруг всё кипело. Шла настоящая охота.
ЗМЕЙ! ЗМЕЙ!
Ночь, как всегда в тропиках, наступила быстро. Вода на горизонте вспыхнула напоследок и почернела — словно сгорела. Теперь всё — и берег, и волны, и небо слились в одну влажную, липкую черноту. Руки липли к поручням, рубаха — к плечам. Только из рулевой рубки пробивалась прохладная струя воздуха. И я то и дело подставлял под неё лицо.
Веня молча стоял рядом. Но вдруг он привстал на цыпочки. Впереди справа засветилось какое-то пятно.
— Наверное, рыбий косяк, — подумал я вслух.
Но тут такое же пятно засветилось и слева. Потом ещё и ещё. И скоро в воде заклубились десятки пятен непонятного зеленоватого цвета.
— Может, дельфины гонят рыбу, вот всё и фосфорится, — сказал вахтенный матрос.